Умница и красавица - страница 4
В моем кресле… О, Боже! Неужели это он? О, этот божественный профиль – его кучерявая шевелюра и знаменитые бакенбарды…
Видеть рядом легендарного человека и не попытаться поговорить с ним? Нет, я бы такого себе не простил. Это точно.
И я взволнованно зашептал, боясь спугнуть видение:
– Вот вы, Александр Сергеевич, – писатель, поэт и прозаик. Вы много трудились, работали над текстами, драматургией, рифмами. Выверяли и взвешивали каждое слово. Мне довелось видеть и читать копии ваших рукописей с многочисленными авторскими правками. Читая ваши произведения, невольно ощущаешь свое присутствие в гуще описываемых событий. Сопереживаешь и живешь вместе с героями этих произведений. Как будто бы ты сам находишься там, в их жизни, являясь невидимым и неописанным участником повествования. Я рос на этих произведениях. Маленькому мне читали ваши сказки, это помогало формироваться моему мировоззрению. Ваши стихи и проза помогали в становлении характера юноши. В зрелые годы я обращался к вашему творчеству и открывал для себя все новые и новые горизонты. Вы известны и почитаемы в высшем обществе и в народе. А как быть остальным? Тем, кто тоже пишет, но не добился пока признания. Что им делать для этого? Бытует расхожее мнение, что для того, чтобы литературному творцу стать всемирно известным, чтобы его произведения стали сверхпопулярными, а он бессмертным, автору нужно самому завернуть ласты или крякнуть, как говорится в народе. Как вы к этому относитесь? – и я пытливо уставился на корифея литературного фронта и волшебника слова, чернила и пера.
Клубы загадочного дыма стали подниматься вверх. Они огибали фигуру, очерчивая облик моего задумчивого собеседника, как мастихин или кисть сказочного художника, и расплывались в полутьме.
Воцарившуюся паузу прервал голос гения:
– Ну кря.
Он даже не задумался, ответил влет. Ай да Александр Сергеевич!
Я смотрю на классика завороженно и думаю: «Как же иронично и чутко он уловил эту глубочайшую сакральную мысль. Эту вселенскую тоску многих творцов по собственной популярности и признанию. Ведь я так много знаю об этом чувстве по моему опыту общения с писателями и поэтами – моими современниками.
Вдруг на моем окошке внезапно возникла световая проекция из недавнего прошлого. Как будто кто-то стал крутить старое черно-белое кино о творческих встречах на берегу Ангары. Ранее мне приходилось знавать много самобытных поэтов, писателей и художников. Об этом и было старое, волшебное кино.