Утром Харди сменил повязки и строго-настрого запретил мне вставать. Седая борода, заплетенная в две косички, слегка подрагивала, когда он ворчал о том, что торговец, рассчитавшись с отрядом за службу, ушел со своим караваном вглубь города, оставив раненных на попечение лекаря, не заплатив тому и мадра.
– Неделю минимум вам всем отлеживаться, – бурчал Харди, осторожно смазывая мои раны какой-то пахучей мазью. От её резкого травяного духа, напоминающего смесь полыни и болотных трав, слезились глаза. А зеленоватая субстанция чуть светилась в полумраке комнаты, оставляя на коже прохладное покалывание. – Вот только попробуй ослушаться, привяжу тебя к кровати. И не посмотрю, что ты дочь Базила.
– Вот еще, из-за какой-то царапины, – хмыкнула, стараясь подражать манере наемницы. Я сделала большой глоток уже остывшего отвара, за глиняной кружкой, покрытой мелкими трещинками, пытаясь скрыть искривленные от боли губы.
– Мазь тота хороша, Базил отвалил за нее немало золотых монет торговцу с востока, но даже она не всесильна, – предупредил Харди, завершая процедуру перевязки.
– Как там… наши? – чуть запнувшись, спросила, не скрывая облегчения и поспешно пряча оголенный живот под шерстяным одеялом. Этот жест не укрылся от внимательного взгляда лекаря, и его брови едва заметно сдвинулись в удивлении.
– Никто к эланам за эту ночь не ушел, и то хорошо, – ответил Харди, убирая в потертую кожаную сумку свой лекарский инвентарь. – Те, кто ходить могут, элем балуются да девок портят. Гор – дурная голова, на одной ноге прискакал, монеты прохиндею трактирщику горстями сыплет, вино заморское потребовал подать.
– На неделю хоть вырученных за работу монет хватит? – спросила, внимательно наблюдая за выверенными движениями лекаря.
– Если Базил не вмешается, за три дня растратят, – усмехнулся Харди, и в его глазах промелькнуло понимание – такова уж доля наемника. Впрочем, он тоже все свое жалование оставлял в трактирах и прочих питейных заведениях.
Вся жизнь наемников состояла из опасной работы – сопровождения торговых караванов и шумного празднования ее завершения, до тех пор, пока монеты не закончатся. А после снова наем и тяжелая дорога… И сейчас я не была уверена, что мне хотелось бы так «весело» жить. Что-то внутри меня, противилось такому бесшабашному существованию…