За три года учёбы Миша не вызывал у меня доверия. Его широкие плечи могли бы скрыть жертву от посторонних глаз. Большой нос с горбинкой и толстые губы придавали ему суровый вид. Каштановые волосы были коротко подстрижены, как у солдата. А его огромные руки, похожие на медвежьи лапы, были способны легко сломать шею. Когда я на него смотрела, мне хотелось спрятаться под одеялом и не шевелиться до тех пор, пока он не уйдет куда-нибудь подальше.
Хорошо, что у меня в сумке лежал перцовый баллончик. Я подумывала переложить его поближе.
Я незаметно посмотрела на Мишу. Он склонился над тетрадями и быстро бегал глазами по ровным строчкам. Мои пальцы непроизвольно стиснули сумочку. Я поспешила отвернуться, чтобы он, не дай бог, не обнаружил, что я на него таращилась.
Полчаса прошли в напряженной тишине. У меня пересохло горло, но я упрямо игнорировала кружку с водой, тошнотно-заботливо придвинутую чуть ли не к моему носу. Сосущее ощущение в желудке брало на себя всё внимание, а в теле образовалась слабость, усиливающаяся с каждой минутой. Из-за голода я начала раздражаться и не могла сфокусироваться на учебе.
Из нашей с Риной квартиры не доносилось никаких звуков, так что я была временно спокойна за сестру.
Мой живот предательски заурчал. Я с опаской повернула голову к Мише. Наши взгляды пересеклись. Я напряглась каждой клеточкой тела. Миша несколько секунд всматривался в мое лицо и уткнулся обратно в тетрадки. Неужели этот «недодобряк» не станет засовывать мне в глотку свои блины?
К горлу подступила тошнота, а голова слегка закружилась. Я гневно вздохнула и всё же взяла кружку и попила немного воды, с расчётом на то, что она временно притупит мой голод.
Вдруг я вспомнила, что у нас в холодильнике не было готовых блюд. Значит мне придется потратить еще кучу времени на готовку.
Стон бессилия застрял в горле.
– Ладно, неси сюда свои блины! – буркнула я, сунув руки в карманы.
Наверное, со стороны это звучало довольно нагло, но злость на свою слабость стирала мои представления о социальных нормах. Мне не нравилось чувствовать себя проигравшей.
Миша улыбнулся. Я представила, как смачно плюю ему в лицо.
– Со сметаной или со сгущенкой? – поинтересовался он, отодвинувшись на табуретке.
– Со сгущенкой. – Я схватила телефон холодными пальцами и уставилась в экран. Плечи дико заныли от скопившегося в них напряжения.