Я знал: впереди удивительный розовый каньон, искрящийся на солнце, а справа, глубоко в морских водах, коралловый коридор, готовый раскрыть удивительные тайны. Внутри меня словно предусмотрительно заложили компас и карту.
Однако сейчас все это великолепие интересовало меньше всего.
Короткая вспышка счастья погасла, точно единственная случайная искорка в темноте, уступая мраку неведенья. Такова моя нынешняя реальность. Теперь, что бы ни происходило хорошего, никакая радость не может считаться полноценной, пока не отыщу сестру. Тревога болезненна. Она крутит и стягивает нутро, напоминая о потере каждое мгновение. А в болезни нет радости. Особенно если болезнь затягивается.
– Слушай, я прекрасно понимаю твои расстроенные чувства, твою обеспокоенность тем, что ты пока не встретил очень важного человека. Но постарайся понять, для чего ты попал сюда, поскольку случайностей не бывает. В Эйдоре все взаимосвязано. Проследи эти связи и поймешь, почему оказался тут.
– Я даже не имею понятия, где именно нахожусь. – Я пожал плечами, таращась по сторонам в надежде найти подсказки.
– Поскольку рай нам пока не грозит, все, что остается, – болтаться между мирами, летать, куда вздумается. Эйдор – один из вариантов Земли, один из ее духовных слоев. Трактовать можешь как заблагорассудится. Каждый дух понимает это место по-своему. Но не многие проснувшиеся после физической смерти остаются здесь. Обычно духи стараются вобрать новое, отправляясь далеко отсюда и посещая иные миры. Или уходят еще дальше, по следам прожитых ранее жизней. А мне просто весело в этом месте. Так какие у тебя планы?
Разумнее не выдавать секретов и не принимать поспешных решений в компании незнакомца, но меня охватило безграничное доверие. За тот короткий срок, что я был здесь, похоже, удалось научиться отличать светлые души от темных. Все оказалось элементарно. Глядя в глаза, необходимо лишь прислушаться к ощущениям, уловить исходящие волны энергии.
От встреченных ранее монстров веяло угрозой, голодом, ненавистью. От Андраса исходила властность, хитрость, коварство и сильное любопытство. Старец-праотец источал родство, всепрощение, понимание.
Иларем же казался добродушным и веселым даже тогда, когда пытался помешать выиграть в гонке. Не чувствовалось угрозы, когда он набрасывал на меня сети или когда я сам разозлился на него. Ощущая мою злость, он, напротив, становился спокойным и терпеливым.