Леон бросил взгляд на зеркало. Его отражение смотрело на него с насмешливой гримасой, искажённое. Зеркало дразнило его, играло с рассудком. Его дыхание сбилось. Скинув одеяло, как груз, что давил на него, он поднялся.
Его босые ноги тонули в мягком ковре, когда он начал нервно ходить по комнате. Запах угля и алкоголя обострял ощущение замкнутости, вызывал лёгкое головокружение. Леон бросил взгляд на стол в поисках выпивки, но там стояла лишь бутылка, опустевшая после ночи, полной размышлений.
Едва уловимый звук разорвал напряжённую тишину – скрип двери. Леон замер. Полоска света прорезала темноту, заставляя комнату на мгновение ожить. Его сердце забилось быстрее.
Кто мог быть здесь, в этот час?
Дверь открылась чуть шире, и в проёме возник женский силуэт. Лунный свет очертил её тонкую фигуру, подчёркивая лёгкость белой ночной рубашки, которая казалась почти прозрачной. Это была Катрин.
Её появление было одновременно неожиданным и странно уместным. Она стояла, замерев и задержав взгляд на Леоне. Лёгкая улыбка тронула её губы, но в глазах читалась какая-то тревога.
– Леон, – произнесла она почти шёпотом, тихим, но уверенным.
Он смотрел, не веря своим глазам.
– Катрин? Почему ты здесь?
– Я не могла заснуть, – сказала она мягко, подходя ближе. – Всё думала о тебе.
Её пальцы, холодные и трепетные, скользнули по его щеке. Этот простой был невероятно нежным. Его дыхание участилось.
Катрин подошла ещё ближе. Её лицо оказалось так близко, что Леон почувствовал тепло её дыхания. Поцелуй был робким, почти невесомым, полным боязни нарушить что-то хрупкое между ними. Но в этом лёгком прикосновении скрывалось больше страсти, чем в любых словах.
Их тела тянулись друг к другу. Руки Леона обвили её талию, притягивая ближе. Он чувствовал, как её сердце бьётся так же быстро, как и его собственное. Её тонкая ночная рубашка скользнула вниз, открывая её обнажённое тело, освещённое холодным лунным светом.
Катрин была прекрасна, как древняя статуя, но в её движениях чувствовалась живая, необузданная страсть. Леон накрыл её губы своими, в поцелуе, полном жгучего желания. Их дыхание смешалось, превращаясь в единый ритм, который затмил собой всё остальное…
На следующее утро мягкий свет едва пробивался сквозь густые облака, обволакивающие «Ля Вертиж». В зале для завтраков царила тишина, нарушаемая лишь скрежетом ножей и вилок по тарелкам и приглушёнными разговорами. Внешне всё казалось обыденным, но чувствовалось, что гостям нелегко расслабиться.