– Эта картина… странная, – заметил он, не отрывая взгляда от нее.
– Она вдохновляет, – произнёс Пьер, поднимаясь по лестнице. – Наш отель умеет будить воображение.
Филипп посмотрел на него, пытаясь понять, что скрывается за этой учтивостью. В тишине его слова эхом разнеслись по коридору.
– Здесь действительно необычно, – сказал он.
– Именно поэтому люди сюда и приезжают, – ответил Пьер. Его голос был спокоен, но с едва уловимым вызовом.
Каждый шаг Готье по замысловатым узорам на полу казался шагом вглубь чего-то неизвестного, тогда как каждый завиток лепнины на стенах – новой загадкой, ждущей своей очереди.
– Здесь есть нечто… – Он запнулся, будто слово ускользнуло, растворившись, как туман.
Пьер усмехнулся, еле заметно приподняв уголки губ:
– Ах, да. Это место воздействует на чувства. Но не переживайте. В таких стенах муза всегда находит своих гостей. – У массивной двери он обернулся с неожиданной грацией, словно в другой жизни мог быть артистом балета: – Вот ваша комната, месье Готье. Уверен, она вам понравится.
Филипп шагнул внутрь. На первый взгляд, комната ничем не отличалась от других: бархатный балдахин над кроватью, тяжёлые шторы, не пропускавшие даже намёка на дневной свет, зеркало с резной рамой, отражавшее его слегка напряжённый облик. Но что-то в ней было странным. Воздух казался густым, давил на плечи.
– Что-то не так? – Пьер спросил с любезным участием, за которым угадывалась едва уловимая насмешка.
Филипп качнул головой, отворачиваясь от зеркала:
– Всё в порядке. Спасибо, месье Моро.
Хозяин отеля задержался у двери и его глаза блеснули сталью под зимним солнцем:
– Ужин в семь. Но если вам нужно вдохновение, рекомендую библиотеку. Её коллекция уникальна.
– Возможно, – отозвался Филипп, придав улыбке видимость искренности.
Когда дверь за ним закрылась, тишина заполнила комнату. Он глубоко вдохнул, разглядывая массивные шторы, стеной отгораживавшие его от реального мира.
Тем временем в вестибюль начали стекаться новые гости. Антуан и Софи Делькур, супруги, оба врачи, вошли в отель под звуки скрипящего снега. Молчание между ними было натянутым, подобно слишком туго затянутому узлу. Они едва перекинулись парой слов за всю дорогу, и каждое из них звучало глухой скрытой угрозой.
Антуан Делькур был мужчиной средних лет, с крепким телосложением и немного усталым лицом. Его короткие русые волосы начинали седеть на висках, а серые глаза выражали скрытую напряжённость. Небольшой шрам на левой щеке и сильные руки выдавали врача, привыкшего работать быстро и точно. В его осанке чувствовалась ответственность, но и внутренняя борьба.