– И в этом вы нашли себя? – спросил Ренар мягко.
Катрин отвела взгляд.
– Нашла ли? Иногда мне кажется, что да. Но бывают моменты, как сейчас, когда всё кажется зыбким. Как будто весь мой опыт, весь мой путь – это лишь подготовка к чему-то большему, более опасному.
Она замолчала, а профессор остался на месте, давая ей пространство. Пламя камина отбрасывало пляшущие тени на стены, словно подчёркивая её рассказ.
– А вы? – неожиданно спросила она. – Вы говорите, что знаете о таких вещах, как эта картина. Но вы ведь тоже не просто так оказались здесь, верно?
Профессор чуть улыбнулся. Казалось, он выбирает, что сказать, а что оставить в секрете.
Ренар, некоторое время задумчиво глядя на пламя камина, скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла. Его лицо приобрело тень меланхолии, словно он мысленно возвращался в прошлое.
– Вы правы, мадемуазель Лаваль, – произнёс он наконец, его голос был низким, но проникновенным. – Я тоже здесь не случайно. Хотя, возможно, моя история не столь драматична, как ваша.
Катрин слегка улыбнулась, позволяя себе немного расслабиться.
– Я родился в Лионе, в семье учёных. Мои родители были одержимы знанием: отец – археолог, мать – историк искусств. Они привили мне эту жажду открытий. В детстве я часами просиживал в их кабинете, листая древние фолианты и глядя на старинные карты. Казалось, каждая из них хранила свои тайны.
Он на секунду замолчал, а потом продолжил, слегка понизив голос:
– Но настоящий интерес ко всему мистическому появился позже, когда я оказался в Румынии. Был молодой аспирант, отправленный изучать местные народные предания. Там, в одной из деревень, я впервые услышал о картинах, запирающих души. Старая женщина, у которой я остановился, рассказала мне, что её прадед видел, как такие картины использовались в ритуалах. Это были не просто холсты, а… инструменты. Средства, связывающие мир живых и мёртвых.
Катрин внимательно слушала, сосредоточившись на словах Ренара.
– Вы говорите, что эта картина может быть связана с чем-то подобным? – спросила она.
Ренар кивнул, его взгляд на мгновение остановился на её лице.
– Я не уверен, но признаки есть. Эта работа… Она не просто произведение искусства. Она создавалась с целью. Вопрос в том, с какой именно.
Катрин нахмурилась.
– И вы думаете, эта цель – жертвы? То, что произошло с Луизой и Леоном… Это может быть частью какого-то ритуала?