Мне не было известно, поженились ли мои родители по любви или их свели старшие родственники, но для себя я твёрдо решила, что не желаю выходить замуж просто по сговору, как многие девушки. Нет уж. Мне нужно всё… или ничего. Хотя повторить судьбу гувернантки тоже очень не хотелось. В Дорсуле на старых дев смотрели с жалостью, и то и с презрением.
Но в столь отдалённое будущее я пока старалась не заглядывать.
Со следующего дня начались приготовительные хлопоты. Вместе с Арделией и Юханной мы объезжали немногочисленные городские магазины, приобретая всё, что могло мне понадобиться во время учёбы в академии. Не обошли вниманием и портниху. Кузина решила, что по такому случаю мне непременно нужен новый гардероб – ей доставляло удовольствие подбирать вместе с мастерицей фасоны и наряжать меня, как куклу. Дядя на расходы не скупился, а на моё робкое возражение твёрдо заявил, что его племянница должна выглядеть не хуже, а то и лучше, чем столичные барышни, в окружении которых мне вскоре предстояло оказаться.
Я подозревала, что веяния моды до нас доходили с большим опозданием, но примерять платья и кружиться перед зеркалом мне очень понравилось. А ещё Юханна уговорила меня изменить цвет волос – в знак того, что я стала совсем взрослой. К счастью, дядя не стал возражать, а вот гувернантка глянула неодобрительно, но ничего не сказала, махнув на меня рукой и признав наконец-то, что я практически окончательно вышла из-под её опёки. Освоила я и кое-что из девичьих премудростей. Например, как подводить глаза специальной чёрной краской, чтобы они стали более выразительными.
Время, остававшееся до поступления, промелькнуло очень быстро – в довольно приятных заботах. Новые вещи заняли несколько сундуков. А в назначенный для отъезда день я, сдерживая невольные слёзы, крепко обняла кузину, после чего мы с её отцом, который решил лично меня сопровождать, сели в карету и отправились в академию.
Когда до осуществления моей давнишней мечты оставалось совсем немного времени, я могла лишь, судорожно комкая в ладонях батистовый носовой платок, смотреть в окошко. Дядя, конечно же, замечал, что я трепещу от волнения. Он смотрел на меня, как смотрел бы и на Юханну, окажись она на моём месте. С гордостью и тревогой одновременно. Я немного побаивалась, что и ему вздумается предостерегать меня насчёт молодых людей, но, очевидно, он счёл эту тему слишком уж деликатной. Или меня – достаточно разумной, чтобы не совершить ошибку. Он ведь знал, что я мечтала об учёбе и не стремилась к скорому замужеству.