Бой колокола на ратуше, отсчитывающий время, заглушил ее слова. Валентин вздрогнул, сверился со своими часами, затем резко сжал ладонь девушки, пробормотал что-то на прощание и почти бегом бросился в сторону, где располагалась инквизиция. Амадин проводила его удивленным взглядом, и только потом поняла, что даже не подумала попросить о встрече с его начальником.
– Ты никогда не научишься использовать связи! – пробормотала она самой себе, направляясь в свой номер.
Встреча с Валентином все-таки оказала нужный эффект. Во всяком случае, содержимое ящичка, завещанного ей библиотекарем, девушка рассматривала уже без слез. Такие знакомые предметы: самозаваривающийся артефактный чайник, две чашки и ароматный чай – вызвали лишь тихую грусть.
– Прощайте, магистр, – вздохнула Амадин, разливая душистый напиток в чашки. Почему-то ей было важно, чтобы наполнить обе. Сделала пару глотков и встала из-за стола, неловко задев ящичек. Он рухнул на пол. Незамеченное ранее послание, судя по всему, зацепившееся за крышку, выпало. Амадин подобрала письмо и распечатала.
"Милая свиристелка…"
Слезы все-таки набежали на глаза, девушка смахнула их и продолжила чтение, по мере которого изумлялась все больше. В своем письме магистр Рутенс признавался,что именно он следил за Амадин все годы, отправляя отчеты ее крестному, отцу Бенедикту. Старик каялся, что именно он сообщил о ее связи с герцогом л'Армори и тем самым способствовал ее отъезду.
Перечитав все дважды, девушка тяжело вздохнула. Если бы все было так просто, как это виделось старику…
– Нет, магистр, вы поступили абсолютно правильно. Кто он, и кто я… – пробормотала она, тщательно складывая последнюю весточку от друга. Помыв чайник и чашки, девушка собрала все обратно в ящичек и достала свои записи, справедливо рассудив, что прошение вряд ли достигнет адресата сегодня, занялась бумажной волокитой. Уж если она решила идти официальным путем, исследования надо было представить в надлежащем виде.
Вскоре девушка отбросила перо и встала. Ей казалось, что все фразы выходили корявыми. Больше всего сбивали мысли, как воспримет инквизитор ее прошение. Тогда, осенью, он дал понять, что для Амадин обратной дороги не будет.
Как это бывало в минуты глубокой задумчивости, девушка по привычке дотронулась до подвески, надежно спрятанной под тканью платья. Мартину всегда удивляло, что герцог де Треви подарил своей любовнице подобное украшение – слишком простое и в то же время ценное.