Волот не смог бы уйти далеко.
Мы оба это знали: и он, и я.
После перерождения в тело Латынина Волот был ещё слаб, хоть и выглядел бодрым. К тому же, мой враг особо от меня и не скрывался. Он лишь хотел дать себе время на подготовку к бою, хотя бы пару минут.
При этом я заметил одну интересную деталь: Волот не использовал магию. Ни один из тех девяти Путей, которые освоил.
Он убегал от меня, как самый обычный человек, а я догонял его, как самый обычный человек.
Я не принимал образ Призрака, не пользовался эктоплазмой сидарха или биомагией гладиатора, не применял сверхскорость, ловкость или какой-то из стилей магического боя.
Я просто следовал за противником из зала в зал, а он убегал.
И вот в одном из залов он наконец остановился, затем развернулся и стал ждать, когда я приближусь.
– Эй, Гедеон! Ты же не идиот! – выкрикнул Волот, тяжело и по-старчески переводя дыхание. – Ты же понимаешь, что как только используешь магию, то тёмный эфир начнёт пожирать её? Он, как вампир, присосётся к твоему магическому резерву, пока не выжрет его до последней капли! Даже когда ты просто ничего не будешь делать, тёмный эфир всё равно будет проверять тебя на прочность, а уж когда ты ударишь магически, то разрушишь всю свою защиту! Ты же не настолько тупоголовый, чтобы этого не понимать, да? Гедеон! Ты слышишь меня?!
Я отлично его слышал и понимал риски, а они были огромные, но всё равно решил не останавливаться, продолжая молча надвигаться на Волота.
Нас разделяли несколько открытых залов.
– Гедеон! – снова выкрикнул Волот. – Всё, что мы здесь с тобой увидели – это неправда! Этого не существует! Гедеон! Это будущее ещё не случилось! Зачем так из-за него волноваться?
Я покачал головой, не сбавляя при этом шага, и ответил громко, через все залы:
– Тёмный эфир уже создан! Он вышел из-под твоего контроля! Ты выпустил оружие из рук, и теперь оно живёт само по себе. Ты же сам недавно сказал, что не сможешь ничего сделать, даже если захочешь. Тёмный эфир неизбежен.
Волот развёл руками и произнёс уже тише, без надрыва:
– У тёмного эфира нет уязвимостей. Ничего уже нельзя исправить.
– Уязвимость есть у всего, – бросил я. – У меня, у тебя. И даже у тёмного эфира.