Поутру, наскоро перекусив вяленой рыбкой с сухарями и запив все онежской водичкой, отправились дальше. Онега снова превратилась в спокойную и широкую реку, получилось даже паруса поставить и дать гребцам передышку. Впереди теперь шла не ладейка кельтов, а карбас, в котором приплыли волчата. Они в нем и сидели. С ними – Радивой и напросившийся с ними Никола-торк. Брать его не хотели, но он упросил Радивоя, мол, хочет лесу и реке поучиться. Но главным аргументом послужил меткий выстрел Николы из его составного лука, которым он на другом берегу подстрелил зайца. Зайца подбирать не хотели, но Никола разорался, что «правильных» стрел и так мало, всего десять, а остальные, как он выразился, «здешние кривые палки».
Карбас шел ходко, далеко опередив остальных, держался в тени близко подступающих к воде деревьев. Шли тоже под парусом, но парус был не светлый, а какой-то пестрый, грязный, на фоне леса не очень заметный.
– Наше с вами дело, волчата, добежать наперед остальных к Мариной горке да глянуть – много ли народу на капище. А того лучше – послушать, а совсем добро – скрасть кого-нито и расспросить обо всем. А потом бежать назад до князя с вестью, объяснил Радивой.
– Сделаем, дядько. Уж мы расспросим! Так расспросим, что сами просить будут выслушать.
– Потому и побежим скоренько, мал час на сон – и далее. Речки тута есть?
– Как не быть! Скоро Чучекса будет, а за горкой – Кладовец. Мы его так назвали, там вроде ушкуйники клад утопили. Никто не помнит – в каком месте, пьяные все были. А выше по реке их чудины в ножи взяли, всю ватажку. То давненько было, батя мой костяки этих ватажников хоронил с нашими.
– Не о кладе надо думать, а как дело наше справить по-годному. Все узнать доподлинно и самим не попасть в лапы к чудинам. Правь-ка, Мал, к бережку, вот под ивами карбас схороним и сами схоронимся. Поспим мал час и ночью пойдем далее, ночи светлые ноне.
Карбас вошел в небольшую заводь, над которой нависли разлапистые старые, а, значит, густые ивы. Наскоро перекусив вяленой медвежатиной с неизменными сухарями, все прикорнули прямо на карбасе, Сторожить остался Мал. Молодой, но хорошо обученный парень накрылся дерюжкой, оставив открытыми только глаза, и замер, зная, что звуки над водой разносятся далеко. Вот дело ближе к вечеру, ничего на реке необычного не происходит, так же спокойно и медленно катит река свои воды на полночь. И остальной ладейный караван еще не показался.