Тут-то и раздался грохот, да какой! Дверь амбара вылетела наружу, сбив с ног троих весян и бившихся с ними двоих воев. Из тьмы амбара выпрыгнуло странное, если не сказать страшное существо: – раскинув крылья из черных перьев, оглушительно каркая, на человеке, прямо на голове махала крыльями огромная серая ворона! Боярские воины шарахнулись от этакого бесова отродья, но монахи тут же сменили позицию и бросились прямо на чудище. Шагов с пяти оба метнули четки, затем посохами ударили по ногам монстра. Одни четки снесли ворону, улетевшую назад в амбар через дверной проем, вторые ударили в открывшийся лоб человека, а теперь стало видно, что это человек. Посохи ударили по ногам, человек рухнул под ноги монахам. Один сорвал с него плащ, обшитый перьями, а второй навалился сверху и связал ему руки за спиной ремнем. Рядом выросла не менее страшная фигура – Радивой, забрызганный кровью с мечом в руке.
Вопль горя и ярости вырвался из глоток нападавших, они бросились к пленнику со всех сторон.
– До смерти не бить! – загремел над двором голос князя, – глушить и вязать!
Гридни и Радивой первыми бросились выполнять, нанося удары плашмя, следом люди боярина кинулись, отбирать оружие, снимать пояса с ножами. Этими же поясами и вязали. Тем, кто пытался не даться, добавляли оголовьем меча или обухом топора.
Вскоре все весины были повязаны и согнаны в угол двора и взяты под стражу, ворота заперты, стража выставлена. Из терема на крыльцо вынесли скамейку, накрыли куском красного бархата. Князь уселся, вложив мечи в ножны. Рядом с одной стороны встал боярин Хотен, с другой – монах. На ступенях крыльца встали воины, на верхних – княжеские, ниже – боярские. Боярин огляделся:
– А где Лучко?
– Вон лежит, – ответил его воин, указав в сторону ворот, – убит.
–Та-а-ак, – протянул боярин, но тут князь поднял руку.
– Милостью Божией аз есмь князь ваш, начинаю сыск о татьбе. Святой отец, – обернулся к монаху, – благослови.
– Во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа! – громко возгласил монах, – благословляются Именем Господа все, зде предстоящие, на дело богоугодное, – перекрестил князя, боярина, дружину и всех во дворе.
– Наперво, – начал князь, – надлежит храбра, что умом своим и отвагой спас нас всех, достойно наградить. Радивой, ты где?
Некое шевеление прошло по толпе у крыльца, кто-то куда-то метнулся, и вскоре хмурый седой витязь встал перед князем. Князь встал, спустился по ступеням, следом – боярин.