– Мне? Да помилуйте, что бы я мог о ней знать? Ничего, – высокомерно вздернул подбородок пианист, – Я с ней не знаком.
– Но она часто появлялась здесь, вы могли хотя бы наблюдать за ней?
– Сударь, здесь очень много интересных дам, наблюдать за которыми куда приятнее…
– А за Ксенией Лютич было неприятно?
Он пожал плечами.
– А вы что – сами не видели ее? Вульгарна, глупа, и с претензией на «демоническую женщину».
– Я видел только труп, – возразил Полежаев, – этого недостаточно, чтобы судить об умственных способностях покойной.
– Недостаточно? Ха! – повертев длинным пальцем в воздухе, пианист наставил его на Полежаева и объяснил заплетающимся языком, – Умная женщина не наденет на себя платье в виде бархатного подрясника, с какой-то рыболовной сетью сверху. А эти жуткие серьги – о, мон дьё… А эта повязка на голове из какой-то тряпки, скрепленная прабабушкиной брошью. А эта сумочка на поясе с вышитым черепом! Собственно, это все, что мне о ней известно.
– Понятно, – Полежаев повернулся к другому господину, молодому и упитанному. – Ну, а вы, господин… как вас, простите?
– Волощук, Симеон Петрович. Сахарозаводчик, да-с, к богеме отношения не имею.
Дальнейший разговор шел в таком же ключе. Остальные господа подтвердили, что Ксения Лютич была особой какой-то не вполне адекватной, вечно нелепо одетой, и вечно играющей какую-то трагическую роль «одинокой души, не понятой этим жестоким бессердечным миром» – но никакого серьезного мотива Полежаев не мог выудить из их слов. По их словам судя, некоторые вообще даже не знали, как зовут эту женщину…
Немного ясности внесла мадемуазель Ариадна, объяснив, что Ксения Лютич была, кажется, замужем, но что там случилось дальше – она не знает, так как в ответ на прямой вопрос, куда делся ее муж, Ксения закатывала глаза и изрекала что-то ужасно философское. В настоящее время она была, по сути, без средств к существованию, промышляя чем можно, в частности, играла в театре роли без слов или с парой реплик; сочиняла сентиментальные рассказики, которые иногда печатали дамские журналы, или писала заметки о неких скандальных событиях для желтых газет. Отчаянно пыталась найти хоть кого-то, кто бы ее содержал, но, увы – безрезультатно…
Осмотр квартиры по указанному адресу только подтвердил слова Ариадны: голые стены, обшарпанные полы и расстроенная хозяйка, причитающая, что жилица ей не платила уже третий месяц…