– До свидания, – сдержанно проговорил он и вышел на улицу.
Застоявшийся и продрогший конь рысцой понес сани прочь от дома, некогда дорогого сердцу юноши. Давид чувствовал, как холодный ветер пробирается под воротник, но не мог отвести взгляд от дома, постепенно исчезающего вдали.
Через несколько минут он достиг берега Волги. Небо над ним сияло тысячами звезд, словно кто-то рассыпал драгоценные камни по бархатной черноте. Мягкий свет полнолуния отражался в белоснежных сугробах, создавая впечатление, будто ночь сама по себе светится. В такую зимнюю ночь можно было видеть на километры вперед – вся округа лежала перед ним, как на ладони.
И вдруг тишину прорезали выстрелы. Конь, испуганно всхрапнув, рванул вперед, и сани в мгновение ока вынесло на заснеженный лед реки. Давид резко оглянулся на шум – за его спиной, где-то в стороне села, раздался гогот пьяных комсомольцев.
И тут, словно вторя хаосу, с берега послышался сердечный девичий вопль:
– Vater, was hast du uns angetan?! (Отец, что же ты с нами сделал?!)
Давид натянул вожжи, и конь послушно остановился, утопая голенями в рыхлом снегу. Юноша, не раздумывая, соскочил с саней и поспешил к тому месту, откуда доносился крик.
Подойдя ближе, он различил под голым ветвистым деревом четыре укутанные в темные одежды фигуры. Они стояли молча, как статуи.
– Что случилось? – спросил Давид по-немецки, стараясь говорить мягко, чтобы не напугать их. – Могу я вам помочь?
Ответом было лишь приглушенное всхлипывание.
– Амалия? – пригляделся Давид, узнав одну из девушек. Это была швея, которую он видел пару раз раньше. – Я Давид, сын кузнеца. Ты как-то помогла моей маме перекроить платье.
Девушка подняла голову, глаза блестели от слез.
– Добрый вечер, Давид, – едва слышно отозвалась она, дрожа всем телом.
– Какой к черту добрый?! – возмутился он, шагнув ближе. – Что вы здесь делаете, на таком морозе?
Амалия. Вскрик над Волгой
К нам обернулась бездной высь,
И меркнет Божий свет…
Мы в той отчизне родили́сь,
Которой больше нет.
Борис Чичибабин
День рождения Амалии выпал на жаркий понедельник, 19 сентября 1910 года – этот факт ее мать любила вспоминать всю жизнь.
Накануне, несмотря на запрет своей строгой матери-католички Анны-Розы, Мария-Магдалена отправилась со свекровью на богослужение в лютеранскую церковь в приволжском селе немецких переселенцев Мюллер. Пастор убедил беременную женщину, что ей не только можно, но и нужно бывать в Храме Божьем, чтобы благодарить Всевышнего за дар новой жизни, чье сердце бьется у нее под сердцем.