Бабушка умерла, но, как я уже говорила, осталось очень много фотографий, переписка с родственниками. Кто был на этих фотках, о чём писали неизвестные мне на тот момент люди? Эти вопросы я задвинула в своей голове в дальний угол и даже не пыталась найти ответы.
Ошибка третья – собирать информацию выборочно
В генеалогии нет ненужных документов. Даже если вы сейчас не знаете, кто на этой фотографии, если вам не знакомо имя в каком-либо документе, ни секунды не раздумывайте: хватайте всё, что вам дают, всё, что идёт в руки, храните это! Через какое-то время вы оцените свои драгоценности в полной мере!
Но это опять же не мой случай. Мой – это великий генеалогический провал!
У бабушки остался сын, одинокий сильно пьющий человек. Мой дядя. Я забрала письма, немного фотографий, как раз выбирая те, где мне кто-то знаком. Да и куда всё остальное денется, думала я. Фотографии же пропить невозможно. Но в этом мире нет ничего невозможного!
Дядя умудрился пропить не только фотографии, но и квартиру, и даже себя. Утешением мне послужило только то, что я успела забрать пачку документов, в которых оказались и старые свидетельства о рождении бабушкиных братьев, выданные в тридцатые годы прошлого столетия, и восстановленное свидетельство о браке прабабушки и прадедушки, и бабушкина трудовая книжка, а главное – сохранился Орден материнской славы, который получила моя прабабушка. Генеалогический клад!
Но впоследствии родня иногда задавала вопросы, не сохранилась ли та или иная фотография. И я понимаю, что это именно те фото, которые я в своё время посчитала ненужными, забрав только часть бабушкиного архива.
Часть! Все сохранившиеся фотографии умещаются в пластиковый файлик А4, а был – чемодан. Да, такой старый потёртый чемодан, можно сказать, чемоданище! И ещё письма…
Ошибка четвертая – «читать чужие письма неприлично»
Письма… Писем было много. Братья бабушки жили в разных городах, адреса на конвертах стояли разные: от известных мне в Липецкой области до каких-то неведомых городов.
Бабушка вела переписку с большим количеством родственников, этакий семейный центр информации. И вот это богатство досталось мне. Живи и радуйся, читай и изучай. Но нет. Меня правильно воспитывали, я была послушной умненькой девочкой, даже школу с серебряной медалью окончила. Поэтому принцип «читать чужие письма неприлично» распространился у меня и на письма умершего человека. А тот факт, что некоторые авторы этих писем, возможно, были в то время живы, ещё больше останавливал меня.