Я натянул варежки покрепче и пошёл вслед за бабушками, которые оживлённо болтали.
Честно сказать, было в Пельке что-то такое, от чего мне стало как-то уютно внутри. То ли от чистого деревенского воздуха, то ли от вида домов, вдоль которых мы шли, то ли от запаха бань и чего-то копчёного мне вдруг стало очень хорошо на душе. Домики были очень ухоженными, кирпичные чередовались с деревянными со старинной резьбой, а некоторые были из самана – глины с сеном. Мне всегда было интересно, как можно жить в таком доме? Мама говорила, что в старые времена в саман добавлялся даже навоз! Отапливались они печкой, как у бабки, и внутри всегда было очень тепло. На улице Карла Маркса, которая была центральной в деревне, сгрудились несколько зданий: продуктовый магазин «Надежда», облезлая школа из белого, местами побитого кирпича, и сельсовет, над которым гордо реял мордовский флаг. Мама когда-то рассказывала, что белый цвет на нём символизирует мир, добро и любовь, тёмно-синий – землю, напоенную водой, свободу и величие, а розетка посередине – это символ солнца.
– Ну и кринжово тут, – выпустил струю морозного пара Марк.
Бабки одновременно остановились и уставились на брата, а я начал предвкушать бой. Давайте, родимые, покажите ему настоящий файтинг!
– Чаво? – Вскинула брови бабка, – это чаво ещё значит?
Марк смешался и принялся переминаться с ноги на ногу, явно не собиравшийся вступать в ссору с бабушкой, у которой ему предстоит жить ещё десять дней.
– Ну, кринжово, это, типа, красиво, только по-молодёжному.
– Ладно, хорош болтать, музей за сельсоветом, айдати, смотрите, сколько народу там сегодня.
Народу и вправду было много: прямо у деревянного здания музея курили двое каких-то мужиков, странный дед с рюкзаком прохаживался туда-сюда, что-то нашёптывая себе под нос, из самого музея вышла какая-то молодая женщина с длиннющей русой косой через плечо и в белом пуховике, поздоровалась с одним из мужиков, быстро спрятала лицо в шарф и посеменила в сторону домов.
– Стервятники, слетелись на бесплатное, – скривила накрашенные розовой перламутровой помадой губы Пантелеевна и обстучала ноги прямо у входа.
– Ну так и мы с тобой бёсплатно пришли, – глубокомысленно выдала бабка.
– Это другое, Алексевна! – Отмахнулась баба Вера, – у нас скубенты из Москвы, им надо!