Кстати, какое на какое заменили – двуперстное на трехперстное или наоборот?
– Благослови, матушка, – раздаются голоса из толпы. – На пытку везут тебя, в казематы. За веру православную терпеть будешь. Благослови, голубушка…
Народ требует благословить. А как? Двумя пальцами или тремя? Надо подумать. Вспомнить. Ошибка смерти подобна. Сейчас ее за святую мученицу принимают, а если неправильно крестное знамение совершит – посчитают вероотступницей, богохульщицей и вообще самозванкой. Налетят и растерзают – прежде, чем в казематах до смерти запытают…
Холодные иголки пробежали по спине. Маша украдкой огляделась – у кого спросить-то? Где подсмотреть-то? И вообще. Куда Витя запропастился?
Рядом шла женщина в шапке со светлой меховой оторочкой и красной шубе. Голова склонена, руки молитвенно сложены, губы шепчут, глаза в слезах. Это сестра Морозовой.
Как ее зовут?
Кажется… Евдокия.
– Дуся, подскажи… – проговорила Маша шепотом.
– Держись, Феодосия, – тоже тихо сказала сестра. – От веры не отступайся. Мы и на пытки за нее пойдем, и на костер. Господь не оставит своей милостью…
Ясно – она в свои мысли погружена, не до чужих проблем ей. К тому же неудобно разговаривать, когда один едет, другой идет. Надо, чтобы на одном уровне разговор происходил, да чужих ушей чтоб поменьше было.
– Ты садись рядом, отдохни, – предложила Маша. – В ногах правды нет. – Поговорку сказала на всякий случай – может, именно она запрятана в картине. Хотя, подсказок еще не слышала, но кто знает…
– Я уже сидела, – скорбным голосом ответила сестра. – Да меня с возу прогнали. Сказали – кобыле будет легче везти. Она старая, заезженная. А добротной для нас не нашлось у ентих аспидов, безбожников и еретиков. Без вины виноватых нас наказывают… За веру терпим… За Господа стоим… – Она ниже наклонила голову, заплакала.