Китаец показывал предметы и медленно произносил их названия. А джучерец пытался повторять их по-русски. Мишка скоро запомнил с десяток слов, и китаец был очень доволен.
Время незаметно приблизилось к полудню, китаец заторопился. И опять появился палач с каменным лицом. Он неторопливо приладил к Мишкиной ноге тонкую цепь с обручем и основательно заклепал. Так он стал цепным, но зато лишился колодки. Это было обидно, но удобно.
– Мало, мало цепь. Бегать не будь, хоросо. Спи, – монгол дружески похлопал Мишку по спине.
«Вот и стал я цепным псом», – подумал Мишка, но постарался не показывать на лице злобы.
Маньчжуры и китайцы торопливо перекусывали, не переставая работать. С кормы доносились аппетитные запахи – там слуги подавали господам их излюбленные кушанья. Мишка сглотнул слюну. Голод с новой силой вцепился в его желудок.
Цепь была чуть меньше сажени и позволяла немного ходить. Он радовался этому, как малец, и переходил от одного борта к другому.
Мимо тянулись унылые берега, поросшие осокорями и кустами. На повышенных местах виднелись дубы, белели ильмы, и краснел боярышник. Тёмные ели виднелись между ними, устремляясь острыми верхушками в небо. Местами желтели увядающие листья, краснела рябина и шиповник. Стаи диких уток стремительно перелетали по болотам.
Небо голубело, тучи становились реже. Ветер менялся, матросы суетились у парусов. Слышались покрикивания и перестук блоков, парус шелестел и хлопал о мачту.
К вечеру пристали к берегу и расположились станом. Ветер стих, и мошкара опять стала тучей висеть над людьми. Но Мишка уже мог защищаться. Его опять оставили одного на вытащенной лодке. Однако сидеть пришлось в одиночестве не долго. Тин-линь появился с джучерцем и прежним китайцем. Факел отогнал темень наступившей ночи.
– Добрая хозяин твоя дар будь, – сказал толмач и накинул на Мишкины плечи объёмистый халат из грубой дабы.
– Ну спасибо, хозяин, удостоил. Ночи-то не жаркие, – Мишка склонил голову в знак благодарности.
Китаец оскалил зубы и нахлобучил ему на голову ватный колпак.
– Носи Мишка, – сказал он и засмеялся. Зубы блестели в отсветах пляшущего света факела.
– Стой коленка, лоча. Добрая хозяин.
– Ладно уж. Обойдётся.
Толмач не мог понять его слов, но китаец не стал допытываться до их значения. Молодой китаец стал расставлять на доске чашки с едой.