Он старомоден. Что-то внутри Каэлума не позволяет ему приехать к Лайтнинг без её разрешения, но позволяет вот так звонить посреди ночи. Что-то удерживает Каэлума от демонстрации их отношений на людях, будто он боится очернить её. На самом деле Лайтнинг давно подозревает – Ноктис боится признавать эти отношения. Клэр – как свою девушку, а её дом – как место, в которое он всегда может прийти. И всё равно неизменно после каждого его задания Фэррон будит такой ночной звонок.
Клэр воображает, как сейчас Ноктису будет неприятно услышать «Нет». Почти так же больно, как ей каждое утро после его визитов просыпаться одной. Он обязательно промолчит в ответ, в трубке будет так тихо, что она без труда услышит его теплое дыхание.
– Хорошо, – всё-таки отвечает она.
Говорят, свобода дается с трудом – ложь для такого человека, как Лайтнинг. Для неё покорность куда тяжелее. Это как крест, который ты тащишь из-за слабости своего сердца. Она чувствует точку кипения, зная, что грань, за которой она не сможет терпеть всё это, уже под её ногами. Но она терпит.
В трубке она слышит его ответ через скупую усмешку:
– Скоро буду.
Телефонные гудки.
Клэр сводит брови. Ей кажется, она всё время поступает неправильно, она обещает себе поговорить с Ноктисом. Так не может продолжаться вечно. Он не имеет права занимать в её жизни так много места, если даже не хочет говорить с ней на людях.
Лайтнинг встречает его на пороге своей квартиры всего через несколько минут, будто он схитрил и звонил из-под её окон. Клэр даже не успевает толком одеться. Она напряжена, кажется, Ноктис был уверен – она не откажет. Ей становится больно от этого горького открытия, от его самоуверенности и своей уступчивости.
– Снова ночное задание? – говорит она язвительно, голос подрагивает и щекочет горло. Там сейчас живет досада.
Он выглядит усталым, но аккуратно улыбается даже её недовольному тону.
– Привет, – мягко выдыхает он.
Клэр понимает: это всё, что он ей ответит. Ноктис вообще не любит говорить о своей работе… Об их работе.