– Туда! Туда! – грубым голосом
закричала лисунка бегущим зубрам, высоко подпрыгнула и вскинула
руку с кнутом.
Она как молния металась во все
стороны, бесконечно работала пугом, без устали хлестала во все
стороны, загоняя, спасая зверьё. Пот ручьями стекал по измазанному
сажей, оскаленному лицу, а Никита задыхался. Ему казалось, что
шкура сейчас вспыхнет от жара, от первой же искры, но старался
помогать спасать лес, чем мог.
И тут случилось то, чего никто не
ждал... Прямо из стены огня выскочил горящий кабан. С хрипом,
криком кинулся на стадо, хаотично заметался, сбил с ног лисунку и
снова исчез в пламени. Кнут вылетел и покатился куда-то вниз, в
топот и едкий дым.
Никита прыгнул за ним. На него
налетела свинья, оба покатились через голову. Кто-то бежал мимо
него и по нему, его толкнули, ударили, он сам кого-то бил зубами и
рвался вперёд. Едкий дым забивал Никите глотку. Где же кнут?! И
вдруг он ткнулся носом прямо в гладкую рукоять, пахнущую
кожей.
«Тебе, хлопче, что надо? Через кнут
лисункин назад цыбануть… – всплыло в памяти вкрадчивым голосом
Антипки. – Прыгай, Никитка!!!»
Лисунка что-то крикнула, но треск
огня заглушил слова. «Лес гибнет... Без пуга ей не справиться, как
она без пуга» – мелькнуло в мыслях.
Он, не раздумывая, впился зубами в
рукоять, прыгнул вперёд и вверх. Увернулся от несущейся туши. Снова
сжался в комок, и как пружина выстрелил собой в раскалённый воздух.
Туда, к богине. Наконец, ткнул кнутом ей в руку и лишь тогда
заметил, что зверья больше нет, зато появился высокий, ей под
стать, молодой мужик. Широкоплечий и распатланный, с чёрной густой
бородой и широкими бровями, с таким же тяжёлым кнутом. Он криво
улыбнулся Никите – сквозь дым блеснул длинный клык – и тут же
отвернулся.
– Просеку делай! – приказал полисун
сестре.
И сам присел, упёршись руками в
стонущую землю.
– Беги! – лисунка отпихнула Никиту
ногой, склонилась и вдруг взметнулась чёрным вихрем в багровое,
трясущееся небо.
Отскочив подальше, Никита видел, как
словно щепки, полетели огромные деревья – с корнем! Два вихря с
грохотом и воем пошли по лесу, оставляя за собой широкую дорогу
между горящим и живым, нетронутым.
Тлел пожар ещё целую ночь, на многие
километры отравляя воздух, но утром хлынул ливень. Тяжелые струи
воды вбили в землю огонь и дым. Остались угли, копоть, вонь. И,
почему-то, едкое чувство вины в груди у Никиты.