– А-а-а-а!!! – заголосила Алька.
Вольво резко затормозила, за нею –
вторая машина, раздался глухой удар и звон битого стекла.
Чёрт с невероятной силой оттолкнулся
от земли и бросил тело вперёд, прямо в лобовое стекло. Перед
глазами мелькнуло бледное женское лицо за рулём автомобиля, с
открытым в крике ртом. Алька задохнулась, зажмурилась, ожидая
неминуемого удара и смерти, и… пронеслась насквозь.
***
Огни вечернего города слабо мерцали
вдалеке, переливаясь, словно рой светлячков. Ближе, за речушкой,
светились окна и лаяли собаки в посёлке. Мельница примостилась
прямо за греблей, на поросшем вербами берегу. Ничего в ней не было
жуткого: обычное, довольно новое строение из красного кирпича –
коробка под черепичной крышей. Во дворе – навес, под ним всё
завалено белыми пластиковыми мешками. Журчала вода, с протяжным
скрипом крутилось наливное колесо, громко кричали лягушки.
– Тут, наверное, русалок полно? –
дрожащим голосом спросила Аля, слезая с загривка Антипки. Руки
тряслись, ноги были ватными и мягкими после поездки. Так сильно она
даже на чёртовом колесе не пугалась.
– Нет здесь русалок, – с заминкой
ответил Безпятко, повернув к ней симпатичное молодое лицо.
Он выпрямился, втянул руки, кровавые
угли погасли и стали обычными, человеческими глазами -
тёмно-карими, с длинными ресницами. Антипка мазнул по Але взглядом,
как ножом полоснул, и отвернулся.
– Вон дверь. Иди, – бросил он. – Мне
и дела нет, о чём ты будешь спрашивать.
– А ты меня подождёшь? – робко
спросила Аля. Она немного отошла от поездки, но теперь смертельно
боялась своих вопросов и возможных ответов.
– Подожду, – охотно ответил чёрт,
глядя в сторону. – Прогуляюсь тут.
И ухромал в темноту.
Алька подошла к двери. Дважды
заносила и опускала руку, потом всё-таки постучала. Внутри гремели
жернова, и стук попросту потерялся. Аля осмотрела дверь, нашла
белую кнопку обычного электрического звонка и утопила пальцем.
Видимо, кто-то внутри услышал её манипуляции – замок щёлкнул, дверь
открылась, и девочка зашла на мельницу.
***
Антипка подождал, когда дверь захлопнется, и, прихрамывая,
отправился под навес, к белеющей куче мешков. Он не торопился,
посвистывал, поплёвывал, наконец, уселся на мешок с зерном и
вытянул ноги - волосатые, сильные и ровные, без каких бы то ни было
копыт или когтей.