– Сами-то они туда совсем не приезжают, а? Ты их вообще помнишь? Ты тогда совсем маленькой была.
– Почти не помню. У них, кажется, сын был моего возраста? Но, по-моему, он уехал учиться, когда они там жили.
Бабуля состроила физиономию:
– Ну еще бы. – Она сделала глоток чая. – Как там их фамилия, говоришь?
– Далтоны – так Нерис сказала.
– Ynde. Точно. Далтоны. Теперь вспомнила. Земля в деревне им принадлежала с доисторических времен. И не только Койд-и-Григ, но и те старинные викторианские дома тоже, знаешь, в сторону Керрига. Я помню, как они построили Ти Гвидр. Прямо перед твоим рождением. Сама я там не была, но твой отец к ним ходил, сразу как они заселились. Сказал, дом – без слез не взглянешь.
– Что значит без слез не взглянешь? – спросил Гетин.
Бабушка переплела пальцы рук, опустила руки на колени.
– Уродливый.
* * *
Когда они собрались уезжать, во дворе им встретился Йестин. Было примерно полшестого, значит, он, скорее всего, как раз управился с дойкой. Он стоял, прислонившись к двери «Рено», в выцветшем синем комбинезоне и с перекинутой через правое плечо ковбойской курткой. Смотрел прищурившись на то, как они втроем идут к машине от дома бабули. Снял с головы плоскую кепку и стал мять ее в руках. Волосы у него были как у Гетина, густые и блестящие, как новенькая кинопленка. В городке считалось неоспоримым фактом, что Йестин Томас – красавец. И что до той неприятной истории с полицией он был завидным женихом. Данни побежал вперед, чтобы с ним поздороваться. Йестин взъерошил племяннику волосы, не сводя глаз с Фионы.
– Привет, – сказала она.
– Вы, говорят, были в Ти Гвидре?
– Кто это, интересно знать, говорит?
– Хав в воскресенье видела Нерис в магазине.
Фиона вздохнула.
– Ты что, правда станешь работать на этих английских ублюдков?
– Iesu mawr, Йестин. Не лезь, а? Работа не пыльная, а деньги мне нужны.
Он скривился в усмешке.
– Может, ты лучше поднапряглась бы и заставила этого твоего кочевника выплачивать алименты на детей?
– Мальчики, в машину. Едем домой.
Йестин достал из потайного кармана водонепроницаемой куртки пачку Rothmans и вытряхнул пару сигарет.
– Будешь? – предложил он Фионе.
– Нет.
– Да ладно тебе, бери. Слушай, ну прости меня. Не надо было мне так говорить про Джона.
– Ага, не надо было. К тому же при мальчиках.
Он вздохнул, опустил голову, зажал сигарету между указательным и большим пальцами и опять полез в карман – за зажигалкой.