* * *
Когда он выбирается из озера, уже совсем утро. После холодной воды в теле сохраняется радостное возбуждение, он снова натягивает ботинки, обходит дом кругом и идет к своему пикапу. Это «Хайлакс-МК3» 1996 года с одинарной кабиной. Теперь такой антиквариат днем с огнем не сыщешь, но Гет взял машину за бесценок в салоне подержанных авто до того, как модель приобрела культовый статус. Красная, но не то чтобы прям однородная – с полосами ржавчины тут и там и с пятнами шпаклевки в надколесных дугах. Этот грузовичок создавали для того, чтобы на нем работать, – в отличие от понтовых внедорожников, которые богатеи покупают своим женам, чтобы те возили на них в школу и обратно детишек: «Рендж-Роверы» с высосанными из пальца прозвищами, которые сокращаются и используются вместо цифр на номерах; «Дискавери» оттенков «серебро» и «бордо», отполированные до такой степени, что солнце отражается в капотах с яркостью магниевой вспышки и ослепляет на перекрестках. Гета от таких машин тошнит. Людям просто деньги некуда девать. Сегодня его мутит и при виде собственного пикапа: при мысли о том, что вчерашней ночью ему пришло в голову сесть за руль, кажется, будто кто-то вынул из него все внутренности. Он сразу вспоминает, как туман над болотами сгущался до состояния твердого тела и Гет безопасности ради полз по обочине Олд Булч на скорости двадцать миль в час.
Сейчас бы кофе. Гет забирается в кабину и роется в хламе под ногами – где-то там, он точно знает, должна быть старая походная плитка и банка растворимого порошка. Хрустящие газеты, которые приобрели оттенок плохих зубов. Старая футболка с Sonic Youth, пропахшая потом, смолой и опилками. Во рту как в помойке. Слишком сладко. И опять это ощущение сдавленного черепа.
На часах еще нет и шести, да и вообще Койд-и-Григ – частное лесовладение, но если бы вдруг кто-нибудь прошел мимо и увидел Гета сквозь деревья на гребне позади дома, то наверняка подумал бы, что тот медитирует. Он снова спустился к воде, сел на берег, закинув ногу на ногу, закрыл глаза и ждет, пока затарахтит чайник. Гет считает, что всякая религия – западная, восточная, любая другая – полная херня, но сейчас, когда он погружает ладони во влажную землю, ощущение, которое он испытывает (хотя сам бы в этом ни за что не признался), очень похоже на святое причастие. Когда он был маленьким, в городке оставалось немало хиппи – представителей зажиточного среднего класса, английской «богемы», – которые сбежали в Уэльс в семидесятых, чтобы стать гончарами, ткачами или рисовальщиками плохих пейзажей. Гет принимал наркотики вместе с их детьми, пока не вырос из этой ерунды – и пока сами эти дети не переехали в такие места, где что-то