Потом мы уехали. Далеко, в другой город, к маминым родителям. Я не знаю, почему мама решилась на переезд, она не считала нужным нам что-либо объяснять.
Когда я выросла, то попыталась узнать у неё правду: что тогда происходило в её жизни и знала ли она, к какой участи меня готовили. Но поговорить открыто на эту тему мы так ни разу и не смогли. Мама до сих пор обижается, что я никак не могу забыть прошлое.
Да, Юлиан не успел продать меня в рабство. Но успел покалечить мою психику. Я на долгие годы замерла, перестала дышать полной грудью, всё время ожидая чего-то плохого. И каждый день думала о смерти. Я чувствовала себя грязной, отравленной, не имеющей права быть.
Я ни с кем не делилась произошедшим. Если родной маме всё равно, что со мной происходит, то кому будет интересно? Только высмеют, отвернутся, стану изгоем. А потом я всё забыла. Так моя психика защитила меня от непереносимых воспоминаний.
Память открылась гораздо позже, в двадцать три года, после первой брачной ночи. Но всё это время я несла на себе печать страха. Я забыла тяжёлые события прошлого, зато моё тело помнило. Я сжималась и переставала дышать, если рядом оказывался мужчина, не могла смотреть ему в глаза. Мой уровень ценности был равен нулю: «Я пыль под ногами. Я заслуживаю плохого отношения».