Институт телевидения жил своей жизнью. На его территории были бассейн и спортивный зал, в котором проводились соревнования. В обеденное время мужчины тренировались, а женщины плели макраме – ажурные полотна из суровых ниток. Можно было сплести изящное панно на стену или украсить цветочный горшок.
О здоровье сотрудников умственного труда думали уже тогда, и были специальные перерывы в работе для производственной гимнастики, которая транслировалась по радио. Очень редко профсоюзная комиссия проверяла, по назначению ли потрачено выделенное время. Обычно женщины во время гимнастики продолжали плести макраме, а мужчины выходили покурить.
По институту можно было свободно прогуливаться, но вот выйти за проходную – ни-ни. Только с разрешения начальника отдела. Его резолюция проставлялась на специальном бланке, и часы отсутствия работника вычитались при расчёте заработной платы.
И надо же было такому случиться, что, мчась по коридору института за продуктовым набором с индийским чаем и твердокопчёной колбасой, я наткнулась на Пашку.
Он на год раньше окончил наш институт и к тому времени освоился на новом месте работы. Не знаю, каким он был инженером, но в волейбол играл лучше всех.
Как он мне нравился в институте: дыхание замирало, а сердце трепетало, стоило только его увидеть! Кареглазый блондин, организатор театрального кружка, в который я ходила целый год исключительно из-за него. Он не мог не нравиться девчонкам. Все попытки обратить на себя внимание закончились полным провалом. С подругой мы разрабатывали целые схемы возможного его охмурения. В институте таких, как я, было предостаточно, и я оставила надежду.
Пашка спросил, как я здесь оказалась, чем занимаюсь. На следующий день я весь обед болела за его команду, и они выиграли у нашей лаборатории. Вечером мы встретились, как будто случайно, на проходной. Пашка предложил выпить кофе, я согласилась.
В маленькой кафешке мы сидели друг напротив друга, вспоминали стройотряд, спектакли, преподавателей и экзамены.
Похоже, что он прозрел и готов был оценить мою привлекательность: я чувствовала его манящий взгляд. С каждым глотком кофе он уводил меня всё дальше и дальше в глубину своих карих глаз.
– Мне пора, – я встала из-за стола, стряхнув оцепенение, – у меня ребёнок дома маленький.