– Что?
– Не знаю. – Ник потер лицо ладонями. – Не понимаю до конца.
Знал он одно – с этой песней что-то неладно. Вот только его главная – и единственная – улика исчерпала сама себя.
Впрочем, вскоре судьба великодушно предоставила ему новые. Когда в общежитии Колледжа Килкенни в один несчастливый для многих вечер ушли из жизни сразу пять человек.
С недавних пор (если отрезок времени длиной в год можно считать небольшим) Меган Броуди ненавидела раннюю весну. Тот переход от зимы к весне, что слишком часто сопровождался ненастьем, пронизывающим ветром и тяжелыми свинцовыми тучами, низко нависающими над землей.
Сегодняшнее утро тоже выдалось на редкость скверным. Моросил противный дождь, небо затянуло. Серое, мрачное, оно как нельзя лучше отражало настроение Меган. С самого утра у нее состоялся не самый приятный разговор с шефом, Лиамом Робинсоном. Ей навязали очередного стажера, с которым ей предстояло работать как минимум несколько недель.
В состоявшемся полчаса назад разговоре Робинсон бросил словно бы мимоходом: «У тебя новое дело. Кстати, познакомишься с новым напарником. Введи его в курс дела, познакомь с отделом, ну… ты знаешь».
Отлично. Просто прекрасно.
Одна из обязанностей старшего инспектора Департамента – время от времени становиться наставником для новоявленных стажеров. Меган знала это, и уклоняться от прочих своих обязанностей ей и в голову бы не пришло. Но она была одиночкой до мозга костей. И работать тоже предпочитала одна.
Меган порой чувствовала себя куда взрослее – да что уж там, старее – своих двадцати восьми. Отчасти сказалось ее прошлое, но вряд ли только оно… Чем дальше, тем тяжелее она сходилась с людьми, тем неохотнее впускала в свою жизнь кого-то нового. Неважно, о каких именно отношениях шла речь – дружеских или приятельских, романтических или сексуальных, рабочих или партнерских. Порой (а за прошедший год особенно часто) ей хотелось сказать всему миру: «Просто оставьте меня в покое».
А он, упрямец, все не оставлял.
Жизнь гнала Меган на какие-то встречи, на которых она была обязана присутствовать, заставляла придерживаться традиций и принципов, которые неизбежно включали в себя других людей. Она мысленно вздыхала и повиновалась. Будь жива ее мама, в прошлом – именитый психолог, непременно назвала бы линию ее поведения синдромом «хорошей девочки», «комплексом отличницы» или чем-то в этом роде.