Прошло десять дней как караван был в пути, когда показались снежные горы Тиоля. Здесь к путешественникам присоединился Газди, уже облысевший и глуховатый местный житель. Во второй половине дня дошли до конца Дороги. Дальше начиналась узкая, повреждённая обвалами горная тропа. Когда стемнело, Газди вывел путников к сторожке, больше похожей на кучу прогнившего хвороста. Это убогое жилище было хоть каким-то признаком человеческого присутствия, и уставшие путники заметно оживились, когда из зловонного лаза высунулся заспанный пастух. Не обращая внимания на ругань проводника, одетый в тулуп хозяин лачуги с трудом вылез наружу и отвёл обессиливших животных под ветхий навес. Слуги развели костёр, разложили перед жарким пламенем покрывало для господ, и вместе с проводником полезли в сторожку, где, наскоро перекусив, вскоре уснули.
Господа расположились у костра. Нук порылся в походной сумке, извлёк нехитрый ужин и придвинул бумажный свёрток Зеугу. Завершив трапезу, мужчины укрылись тёплыми плащами по самый подбородок и тоже задремали. Нук и Зеуг были ровесниками и знали друг друга с детства, потому что отец Нука служил главным поваром в семье Мыслителя Корбута, отца Зеуга. Мальчики росли без материнской заботы. Мать Нука умерла вскоре после его рождения. Мать Зеуга оставила Корбута, когда их малышу исполнилось два года. Успешно окончив местную школу, Нук остался в имении "при хозяйстве", а Зеуг продолжил учебу в лучшем учебном заведении Урапа. Получив прекрасное образование, учёную степень и высокую должность, он после смерти отца вернулся в родное гнездо, где вновь сблизился с Нуком. Вскоре немногословный приятель с его цепким умом и врожденной хитростью стал правой рукой молодого хозяина.
Утром проводник и отдохнувшие за ночь слуги распределили груз между собой и, согнувшись в три погибели, один за другим скрылись под нависшей над тропой каменной глыбой. Нук и Зеуг остались одни. Долгие годы взаимной привязанности научили мужчин понимать друг друга без лишних слов. Отправив слуг вперёд, господа переглянулись. Обоим пришла одна и та же мысль: была ли у них необходимость перебираться на край света, да ещё так поспешно?
Тропа ползла вверх. Через час путешественники прошли перевал, а ещё через два вышли к подножию Тиольского хребта, за которым раскинулся Великий океан. Казалось, ничто не остановит свободный полёт души. Но путь лежал на запад, и Хранитель прикрыл глаза, словно не поверил тому, что увидел – в туманной дымке проступали очертания нездешней земли. Это и был тот самый прицепившийся к материку Урапа полуостров Мёртвая долина и его непостижимый анахронизм – Чёрная Скала высотой в две тысячи метров. Она вырисовывалась по ту сторону серой долины и в погожий безоблачный день не возникало никаких сомнений, кто царил по ту сторону Тиольских гор.