Фраза-ключ активировала древнее устройство, и фиолетовая гладь подернулась молочной дымкой, шар начал постепенно светлеть. Оставалось ждать, пока на другом конце ответят.
– О великий, от чьего имени враги трясутся в страхе, ничтожный Инуче видит тебя, – раздался скрипящий противный голос, а через несколько мгновений туман окончательно рассеялся, и в шаре возникла отвратительная зеленая морда. – Великий готов громить своих недругов?
– У великого нет выбора, но враги падут. – Шахрион улыбнулся, одними губами. За все прошедшие годы он так и не привык к манере шамана изъясняться, но обижать старого гоблина не хотелось. – Верховный, все ли у тебя идет по плану?
– Конечно же, о грознейший из грозных. Уже завтра во всех городах страны начнут говорить о том, что война неугодна Матери. Если ты не веришь старому Инуче, можешь проверить его слова.
– Как ты только мог подумать об этом, верховный, – с укором в голосе ответил император. Конечно же, он проверит, и не из одного источника. Не только гоблины умеют добывать информацию. – Я верю каждому твоему слову.
На морде шамана отобразилась радость, отчего его острейшие клыки вылезли наружу, а кожа на лбу и висках натянулась.
– Старый Инуче счастлив слышать похвалу от великого. Но ничтожный не понимает, как слухи могут помешать жалким врагам? Исиринатийские мужи не чтят Мать, они не боятся ее гнева.
– И напрасно. Мне было видение, верховный. На этот раз Мать не останется в стороне, а Отец поддержит ее – исиринатийцы переступили черту.
Шахрион сильно сомневался, что ушлый шаман поверил хотя бы одному его слову, но это было и не важно. Зато венценосец Тист Второй, если он покупает сведения у зеленокожего коротышки, узнает, что Черный Властелин совсем спятил. Как бы Инуче не поступил, в выигрыше останется император, но этого старому шаману знать не следует. Пока что.
– Как пожелаешь, о великий. Слабый Инуче надеется, что Мать сдержит свое обещание. – Морда шамана не выражала ничего, кроме участия и сочувствия и Шахрион подумал, что будь он моложе, то не на миг не усомнился бы в искренности старого лиса.
– Благодарю тебе, вождь. Я бы еще поговорил, но, увы, дела сами не сделаются, а враги не уйдут с моих земель добровольно.
– Понимают тебя, о великий, ничтожный не смеет больше задерживать блистательного.