– Все они – изменники и предатели Отечества! – Чаплин брызгал слюной. – Расстреливать либо отправлять на каторгу надо прямо по партийным спискам!
– А где вы намерены взять эти партийные списки? – Гуковский приподнял бровь. – Может быть, в ЦК РКП(б) запрос отправим? Потому что, знаете ли, каждый крестьянин покажет на соседа, что тот является большевиком, потому только, что между семьями существует давний спор из-за полоски земли или конского приплода.
– Нам требуется действенное решение вопросов, а не эта либеральная демагогия!
– В самом деле? А почему же вы тогда препятствуете действенному решения вопроса в случае с поручиком фон Дрейром? Это ведь вы наняли ему адвоката.
Максим попытался припомнить, о ком речь. Тот корабль, который красные затопили возле Мудьюга, пытаясь перекрыть союзникам проход… кажется, им командовал некто фон Дрейер. Максим еще удивился, почему человек аристократического, судя по фамилии, происхождения воевал на стороне большевиков.
– Да при чем тут это? – Чаплин подобрался. – Я же говорю про большевиков, а не про обманутых ими русских офицеров! Фон Дрейер ложно понял свой долг и подчинился преступному приказу. Он должен понести ответственность, его следует разжаловать, возможно, в низшие чины! Но нужно разбирательство, вероятно, он принял союзные корабли за немецкие и поэтому допустил ошибку.
– Ошибку? А я так понял, что если бы фон Дрейер точнее рассчитал место затопления ледокола, союзники не смогли бы высадиться в Архангельске, и тогда мы с вами тут бы не сидели. А про отношение к большевизму он показал на допросе…
– Вы не имели права допрашивать его без адвоката!
Гуковский закатил глаза:
– Вот видите, как только речь заходит о людях вашего круга, вы сразу вспоминаете про права, адвокатов и прочую, как вы изволили выразиться, “либеральную демагогию”. А не в том ли дело, что фон Дрейер – ваш двоюродный брат?
Ясно-понятно, подход “вы не понимаете, это другое” намного старше, чем соответствующий мем…
– Вы сейчас пытаетесь меня оскорбить, – сказал Чаплин неестественно спокойно. – Ваше счастье, что вы – калека… Я говорю про суровость в борьбе с большевиками именно потому, что из-за них наши офицеры попадают в такое положение.
В комнату вошел Чайковский со стаканом чая в руке. Чаплин воззвал к нему:
– Господин Чайковский, верните в чувство вашего сотрудника! Объясните, что в борьбе с большевизмом необходимы самые решительные меры!