Обнаружил, что трясет Марусю за плечи так, что она закусила губу. Нельзя, ее же били только что… Максим разжал пальцы и спросил насколько смог ровным голосом:
– Где мой сын? Что с ним?
Маруся явно растерялась. Странно, в ее взгляде больше не было презрения или ненависти, а только что-то вроде жалости.
– Но… я же не знаю, откуда мне-то знать? Эк ты… распереживался. Не надо так, ни к чему… Советская власть не мстит детям, даже детям предателей…
– Чертова дура! – выпалил Максим ей в лицо. – Ничего-то ты не знаешь о своей ненаглядной Советской власти!
Глава 8. Всем оставаться на классовых позициях!
Август 1918 года
– Всем оставаться на местах! – Чаплин ворвался в зал заседаний Верховного управления с пистолетом наизготовку, за ним – еще четыре офицера. – Соблюдайте спокойствие!
Разумеется, этот призыв возымел противоположный эффект. Все повскакивали, засуетились, загалдели одновременно. Лихач и еще двое выхватили оружие. Гуковский, единственный оставшийся на месте, глянул на Максима и страдальчески закатил глаза. Заседание по вопросам принципов народовластия затянулось на два часа, и Максим все это время ждал начальника, чтобы утвердить состав и регламент работы комиссии по досудебной сортировке арестованных. Но Чайковский слишком увлекся пространными рассуждениями о природе социализма: настоящий-де социализм строится на любви и братстве, а не на классовом антагонизме интересов. А теперь еще вот это.
– В городе попытка большевистского переворота! – переорал всех Чаплин. – Волноваться не о чем, ситуация под контролем!
Максим уже не в первый раз подмечал в речи Чаплина англицизмы, еще не ставшие в русском языке общеупотребимыми – сказывался опыт службы в британском флоте. Да и теперь Чаплин предпочитал проводить время в штабе Пуля. В доме с башенкой после того спора с Гуковским он больше не появлялся. Зато теперь вошел эффектно, не поспоришь.
– А по каким признакам вы распознали большевистский переворот? – спросил Максим.
Он находился возле самой двери, потому Чаплин услышал его и напряженно ответил:
– На здании вывешен красный флаг!
– А, флаг, – удивился Чайковский. – Так это же мы его повесили.
Все как-то разом затихли и замерли. Повисла томительная пауза. На лице Чаплина отображалась яростная борьба аристократического воспитания с потребностью ярко и емко выразить нахлынувшие эмоции. Воспитание победило, Максим даже ощутил к капитану уважение.