– Так за чем дело стало?
– Ну свергнем мы большевиков, дык а дальше-то что, Максимко? Мы, поморы, для союзничков – туземцы, мумба-юмба. С нами они дел вести не станут. Зайдут в порт, склады свои эвакуируют – у них там много всего против немца хранится – и поминай как звали. Может, пограбят и понасильничают еще по дороге. А нам-то хлеб нужен. Военная помощь против Красной армии опять же. Мы даже железку своими силами не починим! Вот тут Чаплин и пригодятся. Он на подводной лодке британской служил, для англичан свой, союзник против немцев. Ему-то они сразу золото нашли на переворот, а нам бы медяшки не подали. Опять же, офицерье сейчас толпами на Север бежит от Советов. Организовать бы их для нашей защиты, но разве они нас, мужичье сиволапое, послушают? А в одиночку против большевиков не выстоять.
– Ясно-понятно… Дело говоришь! – одобрил Максим, припоминая, что одной из причин поражения Белого движения была его разобщенность и отчужденность от народа. И, похоже, эту тенденцию вполне реально переломить.
– А то ж! Мы, поморы, не лаптем щи хлебаем. За себя постоять умеем. Скоро познакомлю тебя с товарищами, сам увидишь!
Миха по-мальчишески улыбнулся, подскочил к зеркалу и принялся так и эдак натягивать картуз на круглую голову. Его никак нельзя было назвать красавцем, но живость и подвижность придавали ему определенное обаяние.
– Собирайся, темнее уже не будет. Пора к нашему, так сказать, вождю… Стрелять умеешь?
Миха забросил в ящик комода одежную щетку и оттуда же достал два револьвера, один протянул Максиму.
– Не доводилось…
Револьвер был довольно тяжелый, однако в руку лег как влитой – словно всегда там был. Вроде наган, припомнил Максим просмотренные когда-то в интернете картинки.
– Вот и мне не доводилось, – вздохнул Миха. – Предпочитаю мирную борьбу за права, того-этого, трудящихся. Но время такое… Чаплин велел при оружии быть. Простой солдатский наган. Говорят, надежная вещь. Смотри, предохранителя нет, надо курок взвести, вот эта штучка, и потом уже жать на спуск.
Вышли в душный летний сумрак. Максим больше не удивлялся ни отсутствию антенн, ни густо покрывающим улицы коровьим лепешкам. Сосредоточился на том, чтобы не плюхнуться в неудобных сапогах в воняющую навозом грязь. Поддевка сама по себе была довольно тяжелая, и предательски позвякивающие соверены еще больше отягощали ее. Максим их так и не пересчитал.