– Я не понимаю, – сказала я, – как ты вообще нас нашел?
Хьюитт ответил за него:
– Ваш друг дельфин хорошо знаком с этой яхтой. ГП годами поддерживала дружеские отношения со многими из его семьи. Вы назвали его Сократом?
– Я… Да. – Я хотела объяснить, что мы с Девом плавали с ним каждое утро, но эти воспоминания сейчас были сродни хождению босиком по осколкам стекла.
– Очень ему подходит, – оценил Хьюитт. – Так вот, Сократ знает, что при желании у него на «Варуне» есть личная койка. А теперь подойдите сюда, мисс Даккар. Взгляните.
Опять эта «мисс». Так они и добиваются своего: снова и снова намеренно «ошибаются», надеясь, что ты устанешь их поправлять.
– Староста, – буркнула я, но Хьюитт уже переключил внимание на стол, у которого остановились Джем и Нелинья.
Видимо, дня них в присутствии афалины в парадной каюте не было ничего особенного. Я неохотно отошла от дельфина и села за стол. На нем лежала морская навигационная карта Тихого океана. Причем, судя по каллиграфическим подписям, искусно раскрашенной розе ветров и нарисованным в углах морским чудищам, явно не современная.
Материал, на который ее нанесли, был мне незнаком. Светло-серый, почти прозрачный и совершенно гладкий, будто ее никогда не складывали и не скручивали. Чернила на ней мерцали. Если смотреть на карту сбоку, изображение на ней было не различить. Мне не хотелось об этом думать в присутствии Сократа, но она казалась сделанной из дельфиньей кожи. Может, ее тоже «выделили» в лабораторных условиях, как карбонат кальция в лейденских пулях?
О, ну здорово. Мой разум ухнул в кроличью нору альттека.
На карте лежало нечто вроде медного папье-маше в форме полукруга. Точнее, оно было бы обычным папье-маше в нормальном мире, а так его поверхность покрывало кружево из проводов, а в центре было гладкое круглое углубление, что делало его похожим на глаз робота в стиле стимпанк. Я очень надеялась, что он не откроется и не уставится на меня.
Хьюитт опустился на стул напротив и вытер лоб носовым платком. Мне вспомнились слова Эстер про диабет и про еще какое-то заболевание. Я всегда недолюбливала Хьюитта как учителя, и я ему не доверяла, но все равно беспокоилась о его здоровье. Он единственный взрослый на всем корабле и единственный, кто мог дать ответы на интересующие меня вопросы.