К концу следующего дня Гиви Георгиевич прибыл. Ворвавшись в нашу келью, он первым делом спросил: "Все живы и здоровы?"– и, убедившись воочию, что это так, облегчённо добавил: "А уже остальное не имеет значения!"
Выглядел отец соученицы утомлённым. Получив известие, он не знал, что и предположить. В голове крутились разные мысли, и все нехорошие. Он проделал сложный путь: на самолёте до Тбилиси, потом уже на попутном транспорте до родного селения.
Тала двое суток не ела и разговаривать ни с кем не желала. С постели вставала только по нужде.
– Кто я? И кто вы мне? – спросила она отца.– И почему сын твоей сестры посмел меня оскорбить?
Чувствовалось, мужчине нелегко говорить на данную тему. Он, подбирая слова, дрожащим голосом начал рассказывать:
– Произошло это в Крыму. В ту пору я отпраздновал моё тридцати пятилетие. В звании капитана. С женой состояли в браке восемь лет. Детей завести не удавалось. В конце февраля я заступил на дежурство в части, где служил. Ночью солдат, нёсший вахту на проходной, доложил о звонке с парадной двери. Выйдя на крыльцо, никого не обнаружил, только заметил оставленный на ступеньках свёрток с находящимся в нём малышом. Я занёс его в помещение, обернул армейским одеялом и вызвал "Скорую". Пока медики ехали, я укачивал подкидыша. Несколько раз пытался уложить того на кушетку; но стоило мне отойти, малютка начинала плакать. Дитя провело на моих руках более часа. А этого оказалось достаточно, чтобы я прикипел к нему всем сердцем.
Не знал, девочка это или мальчик, но в моей душе появился островок тепла, который должен кого-то обогреть. Оно, тепло, сжигало меня изнутри. Прибывший врач после осмотра и составления протокола увёз крошечного пациента. А я, дождавшись утра, побежал в больницу к найдёнышу. По неопытности, купил гостинцы: сок в баночках, халву, бублики. Постовая медсестра, увидев принесённое, рассмеялась и объяснила, что ребёнок нуждается пока только в молоке и его берут у рожениц из соседнего отделения. Приходил я каждый день. В душе созрела готовность стать отцом подкидышу. Мир населяет огромное количество людей, а у крохи нет семьи, где бы её любили, брали на руки, гладили по головке, ругали, хвалили. К тому времени я состоял на службе более пятнадцати лет и тесно соприкасался с призывниками. Среди них попадались бывшие детдомовцы, отличающиеся от ребят, выросших в семье. Некоторые казались затюканными, особенно те, кто небольшого роста. Видимо, они-то испытали на себе власть силы. В мальчишеских коллективах прав тот, кто сильнее, кого боятся. Встречались и другие: озлобленные, жестокие, беспощадные. Скорее всего, эти верховодили в детдомах. Такие могли нагрубить начальству. Но в армии просто – за неповиновение или разговоры, выходящие за рамки устава – следует