– Меня терзает одна мысль, – прервал мои размышления Эдик. – Я подозреваю, что Хунта взял её не просто так. Не исключено, что он собирается использовать её…
– Что?! – разом подскочили мы.
– Да подождите, дайте договорить! Использовать её в своих исследованиях. Она ведь необыкновенный человек. Чистая душа.
– Добрая, – согласился Витька.
– Бескорыстная, – подтвердил Роман.
– Наивная.
– Честная.
– Идеальная модель, – закончил Эдик. – Вы понимаете, в какие темы её можно включить, сколько экспериментов на ней можно поставить?
– И несть им числа, – пробормотал Роман.
– Не позволю! – грохнул кулаком по столу Витька. – Завтра же пойду к Невструеву…
– И что? – остановил его Роман. – Что ты ему скажешь? Наши домыслы и предположения? Фактов-то нет.
– Значит, надо их собрать!
– А собрать – значит сначала допустить, – сказал Эдик.
– Никто не поверит тебе, Виктор Павлович По-Уши-Влюблённый, – вздохнул Роман. – Скажут, что свихнулся от ревности.
Выпив ещё по одной, магистры всё-таки собрались и разработали план действий. Поскольку их занятия с Татьяной никто не отменял, было решено их продолжать и не пропускать и не переносить ни одного. Каждый день надлежало узнавать у Татьяны, чем её нагружают смысловики. Витька взялся выяснить, над чем конкретно сейчас работают в отделе Хунты и нет ли в разработке потенциально опасных тем. Мне было поручено следить за заявками от смысловиков и при малейшем намёке на расчёт чего-то светлого и чистого немедленно сообщать в штаб. Ну и танцы, конечно, решено было продолжать с удвоенной энергией.
Прошла неделя, за ней другая. Опасения магистров казались совершенно надуманными. Татьяна выглядела весёлой. Свободного времени у неё, конечно, поубавилось, но она не унывала. В отделе ей дали не особо обременительное задание на обработку результатов, она спокойно им занималась, ей помогали. Она говорила, что ей очень интересно, что исследования смысловиков идут на стыках психологии, социологии, философии, истории и даже лингвистики, и при этом есть масса возможностей для постановки экспериментов и создания моделей.
Хунту за это время она видела лишь однажды. Он ненадолго зашёл в лабораторию, с Татьяной не общался, только спросил завлаба, успевает ли она сдать свою часть работы к сроку. Она успевала.
Магистры приободрились. За окнами зазвенела капель, и солнце надежды снова светило всем. Но чем решительней наступала весна, тем яснее становилось, что Татьяна склоняется наконец сделать выбор.