Лишь все большую угрозу, какую чувствуешь только лишь какими-то глубинными, дикими инстинктами, источал плакат. Мне хотелось бросить все и только лишь делать, что следить за ним, чтобы никто – и ничто, буде оно живое, мертвое или какое-либо другое, не вышло оттуда. Но потом я понял, мой взгляд никак не сможет ему помешать. Никак. Это я понял совершенно отчетливо. Сейчас, стоя здесь, посреди комнаты, моей комнаты, я чувствовал себя беззащитнее самого беззащитного и невинного ребенка. Инородное присутствие настолько сгустилось вокруг меня, что дыхание сперло, я закашлялся. Ноги не держали меня, словно на меня навалился сразу весь вес нашей атмосферы, и я сел на пол. Перед глазами повис туман, загораживающий все, но я все равно, с безумным рвением возвращал взгляд на то место где, по моей памяти, должен был висеть плакат.
Минуты, проведенные так, показались мне удручающими, ужасающими часами, но главный ужас начался потом. Если до этого, присутствие чужака лишь сгущалось, то сейчас, прямо перед моими глазами, оно обретало самость, конденсировалось и принимало очертания. Это мерзкое, пугающее зрелище завораживало, притягивало к себе взгляд также, как и богомерзкий плакат.
Сначала, глядя на это, могло показаться, что некая сила, невидимая, но могущественная, используя вместо спиц собственные когти, а вместо нитей пространство, плело запутанную паутину образов, при возникновениях которых в моей голове происходила какофония чувств и мыслей. И был поток этот столь беспрестанным и тяжелым, что разум мой, доселе трезвый и свежий, начал погружаться в тьму, в бессознательность. Сила почувствовала это. Одной из своих когтей-спиц она поддела меня за шкирку и тряхнула так, что из меня чуть душа не вылетела. Кое-как пошевелив рукой, и нашарив холодный камень пола я немного успокоился.
А действо тем временем набирало все более зловещие обороты. Вот уже перестала быть видимой паутина пространства, и на ее месте начало возникать некое существо, доселе невиданное мною, но безумно что-то напоминающее. Смотреть на него было безумно тяжело, и не только из-за все нарастающего давления на мой разум, но и из-за самой природы этого существа. Смотря на него одну секунду, я видел его, но стоило лишь мне чуть-чуть поменять направление моих глаз, как оно пропадало, приобретая смутные очертания тени.