Османская империя, 1912 год
Ава Бяли сурьмила глаза. Сегодня ей предстояло сватать своего любимца. Другие, когда им переваливало за пятьдесят, уже считали себя стариками, но в Аве всегда бил источник жизни. И даже в свои почти семьдесят она сохраняла ясность ума. Чем бы ее ни огорчала судьба, Ава находила повод для улыбки и верила, что расположение Ходэ еще вернется. Главное – не гневить его своими жалобами. Вот и сегодня, несмотря на ноющую боль в пояснице, Ава тщательно собиралась. Она всегда была готова к новым поворотам жизни.
Надевая на морщинистые руки золотые браслеты с узорами в виде перьев павлина, она удивлялась тому, как изменчива судьба. Она, полуграмотная езидская вдова, умудрилась благодаря упорному труду, хитрости, выносливости и своему отчаянному стремлению к лучшей жизни сначала выучить троих сыновей, а потом дождаться плодов этих зерен. Езидских семей, которые, как и они, владели ковровыми мастерскими или мануфактурами, можно было пересчитать по пальцам. В основном богатства этой земли скапливались в руках мусульман да евреев. С недавних пор стали богатеть армяне и греки, что не нравилось радикально настроенным оттоманам. Разговоры о столкновениях между мусульманами и христианами вызывали у Авы смутное беспокойство, но она настойчиво подавляла его, стремясь всеми силами сохранить благополучие своей семьи.
Большая часть езидов жила в небольших деревнях и занималась преимущественно скотоводством. Ава, считавшая, что выживают только те, кто умеет поддержать друг друга, покупала продукты обычно у езидских торговцев, привозивших их в определенные дни на местный рынок. Невесток она приучала к тому же:
– Если мы не поможем друг другу, никто не сделает это за нас.
Те безропотно подчинялись старшей Бяли и не смели ей перечить. Каждая из невесток знала, что за тихим голосом Авы скрывается жесткий нрав. Своими старческими руками она крепко держала всю семью и вела ее по намеченному пути.
Сыновья Аву любили, прислушивались к ее наставлениям и считали ее путеводной звездой всего рода. Внуки и правнуки же относились к ней как к надзирательнице. Строгой, но справедливой. Один лишь Джангир видел в ней родную душу. Ей он доверял все тайны и переживания. И даже, вопреки всем традициям, рассказал о первой влюбленности.