.
«Бунтарей» из цеха ППБ поддержал фактически весь коллектив комбината, а также совет ветеранов, общество инвалидов и женсовет. 3 июля люди в очередной раз вышли на митинг у здания администрации комбината. Было зачитано и принято обращение к губернатору Ленинградской области Вадиму Густову, смысл которого был прост и доходчив: «…Впереди у нас неизвестность и беда… Мы дошли до грани отчаяния! КАК НАМ ЖИТЬ?»[261]
Сценарий «погашения» митинга, как и зимнего, повторился в точности. «Управляющие» А Бочкарев и В. Сметанин умело перевели стрелки на самих же бунтовщиков, заявив, что из-за начавшейся забастовки срывается кредит в 100 миллиардов от «Мосбизнесбанка». Без этого невозможно будет запустить производство и, следовательно, на торгах комбинат уйдет по более низкой цене. Во вранье, надо отдать должное, г-н Бочкарев был горазд. По его словам, забастовка ничего не дает, напротив, усугубляет ситуацию. «О ней узнали банки, намеревавшиеся предоставить комбинату кредиты. Скорее всего, теперь они передумают. Можно только посочувствовать рабочим, поддавшимся на призывы забастовки»[262]. Не отставал во лжи от него и В. Сметанин: «Предприятие наше действительно сегодня нуждается в спокойном производственном и психологическом климате. Забастовки ничего хорошего не дадут. Они только могут усугубить положение комбината, отпугнуть инвесторов»[263].
Страсти в этот раз кипели чуть дольше. На митинге работники производства переработки бумаги отказались прервать забастовку. Однако на следующий день, поразмыслив – фактически на них переложили ответственность за весь комбинат, весь поселок – решили выходить на работу. Но наказание за бунт последовало сразу: на следующий день после митинга в поселке отключили горячую воду[264].
События июля 1997 года показали, что «сопротивление» начинает принимать организованные формы. Это не могло не вызвать почти что злобной реакции со стороны А. Бочкарева и В. Сметанина.
В. В. Сметанин: «Я понимаю, что многие наши люди озлоблены. Ведь им не выдают зарплату длительный период времени, а семью надо кормить. Но нельзя поступать подло, обманывать людей, призывать к забастовкам. Надо слушать тех, кто действительно болеет за комбинат и знает, как его сохранить. Давайте спокойно обсудим, что к чему»[265].
Директора раздражало то обстоятельство, что он с А. Бочкаревым с каждым днем оказывался во все большей изоляции. Они с управляющим из кожи лезут, ведут разъяснительную работу, «регулярно проводим встречи с коллективом, а также конференции, собрания. Среднее же звено управлением практически не занимается. Это очень плохо»