Отец на этот раз не вмешивался в решение Зуева, спросив его только, хорошо ли он все обдумал и понимает ли, что ждет его в армии. Он предложил позвонить знакомому военкому и решить вопрос и на этот раз. Но Зуев отказался – он сделал свой выбор и не хотел отступать назад, хотя было заманчиво. Мать, однако, была в шоке, но ничего уже не могла сделать.
На наскоро собранные проводы пришла немногочисленная родня, отцовский брат дядя Володя принес гитару. Зуеву запала в душу спетая дядей песня, зацепившая его щемящим ощущением какой-то неприкаянности, предстоящей разлуки и ожидания нескорой встречи. Потом Зуев часто повторял эти слова:
Красный отблеск семафора
Лег на рельсы, лёг на рельсы
Видно поезд твой не скоро,
Ты согрейся, ты согрейся.
Рельсы лунною дорожкой
Вдаль уходят всё быстрее.
Дай-ка я твои ладошки
Отогрею, отогрею.
Глупый ветер по перрону
В лужах счастья ищет, ищет,
Зашумел по перегону
Твой экспресс Москва-Мытищи.
Ты уедешь – пусто станет,
Станет долгим, долгим вечер…
До свиданья, до свиданья,
До свидания, до встречи!
Но девушки у Зуева на тот момент не было, поэтому некому было ждать его, плакать и дожидаться встречи.
На следующий день отец и мать проводили Зуева до дверей военкомата.
У автобуса, который должен был увезти Зуева на областной сборный пункт, отец последний раз спросил его, не передумал ли он, и что еще не поздно позвонить знакомому военкому. Обычно скупая на эмоции мать Зуева, вдруг заплакала и порывисто обняла его. Но Зуев уже не видел и не слышал их, он смотрел поверх плеча прильнувшей к нему матери на раскрытую дверь ждущего его автобуса: мыслями он был уже не с ними. Зуев сухо попрощался с родителями и зашел в автобус, дверь с лязгом захлопнулась за ним, отделив от мира свободных гражданских людей. Отныне и на ближайший год Зуев больше не принадлежал себе.
Тут надо сказать, что хотя сеть, которую генералы забросили тогда для отлова студентов, раскинута была весьма широко, имела довольно крупные ячейки. Все, более-менее расторопные вчерашние студенты, кто не хотел служить в армии, сумели её избежать. Кто-то пустился в бега, кто-то просто уехал или сменил место жительства – никто их особо не искал. Из зуевских одногруппников, кроме Зуева в армию попали только двое. И то, один из них, Деня Алов, пошёл туда вполне сознательно, потому что рассчитывал после армии попасть в ФСБ. Через несколько месяцев, Конституционный суд признал этот указ президента Ельцина незаконным и отменил его. Спрятавшиеся вылезли из щелей и укрытий и вернулись к своим прежним занятиям, но Зуев в это время был уже далеко.