– Ты прав, о смертный, чары то. Иного быть и не могло в лесу заветном, что домом новым уж ей стал.
– Ей? Матери Леса?
– О да!
– А кто она? Или что?
– Дух бесплотный, в Дамхейн пришедший волею своей. Не призванный, не привлеченный речами сладкими коварных смертных… Могучий, страшный, непокорный. Не знающий владыки над собой. Но… прозябать навеки обреченный в запретном месте, что закрыто ворожбой, – отозвался ворон, перелетая на очередную ветку и всматриваясь в ночную тьму.
– И она заключила договор с жителями этих мест?
– О да! Придя сюда, где ткань миров, что сито, она не может выбраться, увы. Печати, древние, усилены иными, они здесь мощь, величие, опасность обрели. Войти легко, а выйти – невозможно. Почти. Условья есть.
– Хочешь сказать, этот дух, эта Мать Леса, хочет покинуть его?
– Покинуть? Убежать? О нет, ей нужно больше.
– Что?
Ворон совсем по-человечески покачал головой.
– Тебе не следует то знать.
– Ладно, скажи, хотя бы, почему она выбрала такой странный способ достичь цели? Перетаскивать кучу народа из одного мира в другой, отправлять их в лес на убой, но – дарить несколько ценнейших артефактов с каждой группы. Разве не проще было бы, если уж так хочется крови, убивать своих? Думаю, тут найдется немало мусора вроде меня.
Последнюю фразу я произнес с нескрываемой иронией, но демон то ли не заметил ее, то ли решил не обращать внимания.
– Причина есть, увы, она неведома Айш-нору.
Ну, этого следовало ожидать. Вряд ли хозяйка здешних мест докладывает непонятно откуда взявшемуся архидемону свои планы. Вообще все выглядит так, будто он прячется от нее.
Мне стало интересно – как вообще птаха оказалась в Заповедном Лесу? Он говорил, что возродился здесь, а почему умер? Как вообще архидемон может умереть? И каким ветром его занесло в Дамхейн?
Недолго думая, я задал этот вопрос своему контрактору.
Некоторое время Айш-нор молчал, затем тихо произнес.
– Сие есть песнь об алчности, гордыне, глупости. Готов ли слушать ты ее?
– Почему нет, идти нам еще долго, как я понимаю, а так, хоть время скоротаем.
– Да будет так. Тебе поведаю я, что успею, – вздохнул собеседник и начал рассказ.
Продираться через бесконечные плохо зарифмованные дебри было непросто, а переходить на обычную речь Айш-нор отказался наотрез, но кое-что все-таки удалось понять.