Когда же сиреневые веточки засохли, их выбросили вон. И однажды художник просто проснулся один.
* * *
Пожилой мужчина в широкополой шляпе и мягком драповом пальто стоял у мольберта, сосредоточенно всматриваясь в почти законченный пейзаж. Перед ним возвышалось старинное здание красного кирпича. Таинственно подмигивали львы, выкованные безвестным мастером для карниза над крыльцом, и не хватало в самом крыльце одного из угловых камней. Но фонари были прежними, и деревья всё так же уходили вверх, в туманную бесконечность. Был конец февраля, белёсая мгла вокруг отзывалась звуком падающих капель, мокрых хрустящих шагов, и рыхлого, доедаемого водой снега.
Экипаж остановился позади художника; кто-то, аккуратно ступая, подошёл и встал рядом. Он не оглянулся, только крепко зажмурился, как, бывает, зажмуриваются дети, уже увидев под ёлкой новогодние подарки, но всё ещё опасающиеся, что это только лишь показалось. Знакомый, хотя слегка изменившийся, голос произнёс:
– В этот раз тебе не понадобилась центральная деталь…
Она осталась почти той же. Конечно, стала старше, но годы только украсили её. Время бережно подчеркнуло красоту, дополнило данное природой, и поселило в глазах мудрость. Впрочем, мудрость живёт в женских глазах с рождения и до вечности. Женщина не смотрела на пейзаж, она смотрела на художника. Тот беспомощно развёл руками, и на его пальто упала капля жемчужно-белой краски.
– Я и так боюсь, что получилось слишком ярко.
– Неужели? Не думала, что ты можешь бояться своих творений.
– Я боюсь, что мне не поверят люди.
Она промолчала, впервые внимательно взглянув на картину. Дубовая дверь была распахнута, но не наружу, как в жизни, а внутрь. За дверью виднелись края какой-то арки, а позади них – уходящая в бесконечность аллея, залитая солнцем и засаженная цветущими кустами сирени.
– Ты живёшь всё там же?
– Да, там же.
– И тебя сейчас ждут жена, дети… внуки? – последнее она произнесла с лёгкой усмешкой, так напомнившей ему первый день их знакомства.
– Жена, дети. Внуки, – он улыбнулся, потёр щетинистую щёку, поправил съехавшие очки.
Женщина сделала шаг и оказалась совсем близко, всматриваясь в его глаза. Как когда-то прежде, он смотрел в ответ, не отводя взгляда. Февральская капель мерно отсчитывала уходящие минуты. Порой тихо фыркали и переступали в упряжке лошади, и чуть уловимо тянуло со стороны облучка запахом табака.