Точно так же, аккуратно и не спеша, шла теперь девушка, обходя лужи на дорожке, и оглядываясь по сторонам: туман пришёлся ей по душе. На парня она посмотрела лишь мельком, но, похоже, не увидев в нём ничего опасного, не сочла нужным уделять больше внимания.
– Простите…
Девушка настороженно замерла в двух шага от мольберта, по левую руку от художника. Молочного цвета пальто, берет в тон ему, пушистый вязаный шарф, перчатки и сумочка. Взгляд, выражающий вежливое недоумение – из разряда: «А с какой стати?». Художник смущённо теребил в руках кисточку.
– Простите… Если вас не затруднит… Не сочтите за дерзость с моей стороны… Но, если только вы не торопитесь, не могли бы вы…
– Не могли бы вы говорить чуть быстрее и более связно? – с лёгкой усмешкой перебила она его, чем окончательно смутила парня.
– Понимаете, я художник, – словно извиняясь, сказал он, неловко махнув на мольберт и недописанную картину. – Я давно хотело нарисовать это здание, но дело в том, что туманы у нас случаются нечасто, а я рисую только в тумане. И вот сейчас, понимаете, такой прекрасный вечер, и мне, наконец, удалось найти время, но всё дело в том, что в моей работе не хватает центра. Нужно что-то, что соберёт композицию в единое целое. Центральная деталь. Понимаете?
Последнее слово он произнёс на выдохе, с затаённой надеждой. Девушка ещё раз, чуть внимательнее, окинула взглядом художника.
Старая бежевая куртка, на рукаве которой расплылось небольшое пятно белой краски. Толстый шарф домашней вязки, который он несколько раз обмотал вокруг шеи, и всё равно концы шарфа свисали спереди и сзади едва ли не до ремня аккуратно отутюженных, но явно не новых, брюк. Пухлая нескладная фигура, которую ещё более нескладной делал выглядывающий из-под куртки свитер. Взлохмаченные тёмные волосы. Глаза, близоруко щурящиеся за очками. И руки… Вот разве что руки. Маленькие, с тонкими пальцами, нервно перебиравшими теперь кисточку.
– Вы хотите сделать меня этим «центром»? – удивляясь сама себе, спросила девушка.
– Если только вы не торопитесь, и если у вас найдётся час-другой времени… О, я обещаю, что постараюсь писать как можно быстрее, вы даже не успеете утомиться! Всего лишь час терпения, если вас это не затруднит, – даже в неверном свете съеденных туманом фонарей было видно, что он покраснел от смущения.