Мы штурмовали эльфийскую крепость. Она возвышалась над полем боя, сияя белизной своих стен и изяществом шпилей, как вызов всему грубому и неотесанному миру орков. Это была жемчужина среди выжженных пустошей, которые мы называли своим домом – символ недостижимой красоты и порядка, который мы так стремились разрушить.
Среди своих и чужих…
Вокруг меня кипела битва. Орки с дикими криками набрасывались на эльфов, пытаясь прорвать их строй. Звенела сталь, с треском ломались щиты, с свистом рассекали воздух стрелы. Кровь, зелёная орочья и алая эльфийская, брызгала во все стороны, окрашивая землю в зловещие оттенки.
Я понял, что я – один из них. Один из этих диких зеленокожих воинов. Я – Грогтар, младший сын вождя клана Кровавого Топора, Грумбаша. Это знание пришло не из воспоминаний, а откуда-то из глубины моего существа, как часть этого нового, чуждого мне тела.
Но, несмотря на это осознание, я чувствовал себя чужим среди своих. Чужим в этом мире крови и ярости. Пока моё тело сражалось, движимое первобытными инстинктами, часть моего разума, та часть, которая помнила другую жизнь, наблюдала за происходящим с ужасом и отвращением. Что же произошло? Как я здесь оказался? И главное – как мне выбраться из этого кошмара? Война продолжалась. Я продолжал сражаться. Но в глубине души я уже знал, что моя настоящая битва только начинается… битва за выживание, битва за понимание, битва за себя.
Первое, что я ощутил, когда пришел в себя, был отвратительный запах. Смесь застарелого пота, сырой земли, крови и чего-то ещё, настолько мерзкого, что к горлу подступил комок тошноты. Я попытался зажать нос рукой, но вместо привычных пальцев наткнулся на нечто неподатливое, покрытое грубой кожей, иссечённой сетью глубоких шрамов. С удивлением, смешанным с нарастающим ужасом, я разглядывал свои новые руки – большие, мускулистые, с толстыми, будто обрубленными, пальцами. Грязно-зеленая кожа, покрытая редкими клочками жесткой черной щетины, была чужой и одновременно… моей.
Следующим был звук. Не просто звук, а оглушающий рёв, от которого, казалось, вибрировал сам воздух. Дикий, животный крик, многократно усиленный, словно исходил не из одной глотки, а от целой орды разъярённых тварей. И лишь потом до меня дошло, что и я сам издаю подобные звуки.