Я поставил у изголовья стул, положил руку на плечо и почувствовал, на сколько моя ладонь большая. Как бы мне не хотелось признавать, но моей, хоть и приёмной, бабушке осталось совсем не долго.
Сам страдая от кошмаров и бессонниц по ночам, я через тонкие стены всегда легко могу расслышать тихие стоны и бред. Но в этот раз голос её был ещё тише, а приближающаяся осень не жалела и погружала деревню в холод и заморозки.
Поставив стакан с водой на прикроватную тумбочку я стал будить старушку. Я аккуратно коснулся её плеча, поглаживая морщинистую кожу. Она открыла глаза и без слов я помог ей подняться. Положив одну руку ей под спину для опоры, а второй взял её хрупкую ладонь в свою. Приняв сидячее положение и облокотившись на подушки, которые я бережно подложил старушке под спину, она глубоко вздохнула. Я же взял стакан с тумбочки и помог ей сделать глоток.
В последнее время она мало говорила, а если я и слышал что-то, то чаще это были несвязные обрывки чего-то очень далёкого из её прошлого. Порой я видел в померкших глазах яркие вспышки и страх, а после она шептала:
– Саша, Саша, Саша…
Она повторяла это имя чаще остальных, а после горько плакала и ничто не могло её утешить. Не помогали объятья, слова и успокоительные. Только спустя время она успокаивалась и засыпала.
Об этом её прошлом я знаю мало, слышал от других приёмных детей. А в семье нас больше тридцати. Родных же у неё никогда не было. Почему так – в основном лишь догадывался. Но она всегда заботилась о каждом и всех сумела поставить на ноги. По-разному, но сумела. Одна против всей несправедливости в этом мире по отношению к детям.
Знаю, что в этом только доме она вырастила без малого двадцать ребят разного возраста. кого-то брала под опеку, но не забирала в этот дом – просто комнат не хватало. Но почти каждый день навещала, покупала одежду и обувь, помогала с уроками. Святая женщина.
Сейчас же моя старушка жадно пила воду, как в последний раз. Я придерживал стакан, чтобы её руки не так тряслись. В комнате будто бы продолжала опускаться температура. То ли остывал камин, то ли ветер за окном был на столько сильным, что стенам не удавалось сохранить тепло.
– Тебе принести тёплую одежду? – спросил я, надеясь на адекватную реакцию.
Глаза уже привыкли к ночной темноте, которая окутала наш дом. Я разглядывал свою старушку: каждая морщинка была напоминанием груза её прошлого. Хорошее и, несомненно, плохое, всё это, словно карта жизни, сейчас было перед моими глазами.