Нарцисс не отстанет, пока вы не дадите ему сильную эмоцию. Он будет долго и методично доводить вас до состояния аффекта. Кощей обычно занимался этим по выходным перед своим уходом, в выходные он всегда куда-нибудь уходил, на работу, в бильярд, в автосервис, на какую-нибудь встречу. Причём, изводил он меня в тот момент, когда я занималась хозяйственными делами и уже чувствовала себя слегка обиженной за то, что мне вечно приходится всё делать самой, а от него никакой помощи. Однажды я развешивала белье, я даже не помню, с чего всё началось и чем он изводил меня в тот раз, кажется, мы куда-то собирались ехать втроём, но помню финальную фразу, сказанную с противным смешком: «Хе-хе, а я вот тебя с собой не возьму!». И тут я начала орать, что попало со страшными матами, и даже грозила его убить. Потом я схватила ребёнка, мы с ним выбежали из дома, пока мы шли на стоянку я ревела навзрыд, ребёнок тоже начал плакать. Потом в машине, когда я уже немного пришла в себя, ребёнок в слезах крикнул: «Он больше не придёт! А я не хочу как мои друзья встречаться с папой по воскресеньям!», у него оба друга были из разведённых семей. Тут я окончательно пришла в себя, стала говорить, что он придёт, мы просто поругались, он уже понял, что виноват и обязательно придёт. В такие моменты я всегда шла к подругам, там можно было облегчиться, перетереть, подруги у меня были все адепты традиционных ценностей, мы во всяких таких ситуациях призывали друг друга к терпению и мудрости. Я не помню, пришёл он вечером или нет, но кажется, на другой день мы с ним встретились в ресторане за ужином, и я сказала, разве можно после всех этих страшных матов надеяться на восстановление отношений. Кощей, как обычно, меня уболтал, накормил обещаниями, и всё пошло опять своим чередом с бурными ссорами и последующими примирениями. Как-то Кощей в очередной раз выносил мне мозг в выходной, я в этот момент куда-то собиралась. Уже не помню, по какому поводу он докопался до меня. И вот, я ходила, собиралась и спорила с ним, и заходя в ванную, я ему очень эмоционально крикнула: «Это же существенно!». Потом вышла из ванной, он спросил меня: «А что, я не расслышал, для тебя существенно?». Я остановилась в лёгком ступоре, а потом сказала: «Да я уже не помню!». Этот конфликт имел такое вот весёлое разрешение. Кощей потом всем на работе рассказывал про мой короткий ум. Так постепенно с годами я приобрела некоторую толерантность, научилась не создавать лишних поводов для ссор, уходить от прямых схваток, отшучиваться. Когда мы переехали в трёхкомнатную квартиру, стало полегче, можно было уйти в другую комнату, закрыть дверь. Уже не надо было бежать к подругам. Со временем мне надоело жаловаться на него, я понимала, что уже никому не интересно слушать про этот мазохизм. Но с его стороны никаких компромиссов не было. Когда его посещала очередная тревога, он привычно выносил мне мозг, иногда мне удавалось сдержаться, но ему хотелось конфликта и сильных эмоций с моей стороны, только после моего ора он полностью удовлетворялся. А потом, когда он решился на мою утилизацию, он ещё мне предъявил, что мы с ним жили как кошка с собакой и зачем продолжать этот мазохизм. Постоянные покусывания, насмешки и придирки продолжались всю нашу совместную жизнь, со временем он стал привлекать детей в качестве союзников, когда критиковал меня, но дети никогда его не поддерживали. Я сейчас думаю, а ведь я могла, например, в него чем-нибудь запустить в такие моменты, когда он доводил меня до исступления и вообще сесть в тюрьму. Вот чем страшны такие отношения.