Шум дождя успокаивал взбудораженный разум. Стоп, что еще за шум дождя? Эрика на сто процентов была уверена, что небо было ясным и ничего не предвещало такого ливня, когда она шла в особняк. Так вот почему комната казалась такой мрачной? Но сколько же тогда она пролежала в отключке, раз успели собраться тучи и пойти дождь? Осторожно ступая по растрескавшимся каменным плитам, Эрика подошла к окну, в котором торчали остатки разбитого стекла. И правда дождь. Тяжелые капли, приминая высокую траву, опускались на землю, ветви темных елей согнулись под гнетом небесной воды. Довольно живописно. Не удержавшись, Эрика достала телефон и сфотографировала разлапистые ветви дерева. На секунду взгляд переместился в уголок телефона – нет связи. Впрочем, она довольно далеко от города, возможно, в этой глуши и правда не ловит сеть. На часах было всего лишь три часа после полудня. Что ж, тогда стоит закончить здесь, пока льет сплошной стеной, чтобы потом побыстрее вернуться в теплую кроватку за просмотром отснятого материала.
На мгновение показалось, что среди шума дождя Эрика услышала чей-то шепот. Обернувшись, она никого не обнаружила и встряхнула головой. «Послышится же всякое», – успокоила Эрика себя, разглядывая огромную комнату, в которой оказалась.
Все выглядело заброшенным и затхлым. Никто давно не появлялся здесь, хотя когда-то именно в этом зале, скорее всего, устраивались званые ужины и приемы. Потолки уходили далеко вверх, теряясь под крышей, а сверху свисала огромная хрустальная люстра с потемневшими от времени свечами. В углу – камин, и даже остатки отсыревшего пепла еще лежат в очаге. Чуть поодаль на стене висят старинные двухметровые портреты. Под слоем многолетней пыли их практически не видно, а красивые позолоченные рамы выцвели и посерели, сливаясь со стенами. Наличие тут подобных вещей казалось невероятным – если этот особняк действительно пустовал больше столетия, картины бы уже растащили.
Смахнув с ближайшего полотна пыль и закашлявшись от ее количества, Эрика увидела чей-то семейный портрет, а по центру изображения – три глубокие царапины, идущие прямо по лицу мальчика, что сидел между своими родителями. Черты лица из-за слоя грязи и пыли сложно было разобрать, но роскошные наряды и общая торжественность впечатляли.