Но это была лишь периферия. Дела в центре нашего луга шли не лучшим образом. Ромашка обыкновенная, которая на своем веку тысячу раз слышала "любит—не любит, к сердцу прижмет, к черту пошлет", как символ пустого представления о любви и природный генератор случайных решений, заполоняла собой всё вокруг.
И если где-то что-то прибывает, то где-то что-то убывает. Великое многообразие цветов стало превращаться в белое однообразие с желто-зелеными вкраплениями. Даже встреча пресловутого тюльпана уже была редкостью на нашем лугу.
И все чувствовали эту гибель многообразного. И спросил тогда в один из тоскливых дней уже не доставляющего большой радости июльского дня Ковыль у Тайны, растущей рядом с ним:
– Ты же родимушка, осталась по-видимому совсем одна. И скоро ты умрешь, и не станет больше на лугу нашем твоего бордового цвета. Скажи же мне, перед тем как умереть, в чем же заключена твоя тайна?
И ответила Ковылю Тайна:
– Моя тайна, друг мой, заключается в том, что жизнь – это бесконечное преображение. Мы, цветы, рождаемся, расцветаем и уходим, но наша красота остается в памяти тех, кто нас видел. Наше существование наполняет этот мир гармонией и смыслом. Но самое главное, мы всегда будем частью чего-то большего, чем сами по себе. Даже если нас больше нет, мы живем в воспоминаниях и в сердцах тех, кто нас любил и ценил.
Тайна замолкла, и на мгновение на лугу воцарилась тишина. Только легкий ветерок шелестел травой, словно прощаясь с последними остатками былого великолепия.
– Но есть и другая сторона этой тайны, – продолжила Тайна. – Жизнь всегда найдет способ возродиться. Даже если сейчас луг кажется опустевшим, его земля полна семян, готовых прорасти весной. Наше время придет снова, и луг снова будет кипеть жизнью, бурлить и пениться, как прежде.