А если муж ведет себя не то, что не по-христиански, а откровенно по-скотски, оправдывая при этом свои действия словами апостола? До какой меры терпеть, до какой степени слушаться? К тому же реальность порой демонстрирует обратное: иные мужья так хамеют и борзеют от кротости жены, что впору уже говорить о насилии.
Но недаром говорят, что где просто, там Ангелов до ста, а где мудрено, там ни одного. Если муж будет любить свою жену так, как об этом писал апостол Павел в своих посланиях, то я не знаю женщин, которые бы не стали уважать такого мужа и слушаться его. Послушание жены всегда упоминается раньше любви мужа, что дает некоторым повод утверждать, что значит жены должны сначала слушаться, а уж потом мы будем их, шелковых, любить. Но такие препирательства более уместны для ясельной группы, а не для взрослых людей.
Увы, я не знаю семей, которые выстояли бы на одном лишь кротком терпении и послушании жены. А вот примеры, где семья сохранилась благодаря подлинной любви мужа, у меня есть.
В годы гонений нашу церковь сберегли «белые платочки», а сейчас, кажется, настала очередь мужчин. Если они, наконец, не повзрослеют, то нашей стране не выдюжить. А для этого надо повзрослеть и нам самим.
Тема послушания долго оставалась для меня весьма болезненной. Самое первое и глубоко засевшее воспоминание относится к времени, когда я занималась хореографией. Помню, как все кипело внутри, когда педагог требовала, чтобы танцоры, стоявшие во втором ряду, внимательно следили за теми, кто перед ними. И даже если впередистоящие вдруг ошибутся и вместо левой руки поднимут правую, повторить все за ними.
Я тогда была вне себя от злости, потому что впереди стояла красивая Наташка, которая никак не могла запомнить, какую руку надо поднимать на словах «я навстречу солнышку по траве бегу» и вообще все время путала, куда надо вертеться, наклоняться и тому подобное. А я, такая вся умненькая и понятливая, была вынуждена повторять за ней все ее неправильные движения, чтобы, главное, было вместе. И все это лишь потому, что стояла во втором ряду.
Помню, как бурлило в моей груди все, когда муж не принимал мою точку зрения, потому что (о, ужас!) имел свою.
Прозрение наступило в пору обучения клиросному пению. Тогда мое непослушание достигло апогея. Мне было непонятно, почему я должна спеть слитно с регентом, даже если в нотах написано одно, а регент поет совсем другое. Не скрою, вбивалось это мне долго, до слез и обид, но оказалось, что, по сути, я спорила чаще лишь о том, что петь: соль-диез или ля-бемоль (одна и та же нота).