Глаза друга не следили за моими метаниями. Он сидел, смотрел в огонь и отхлебывал время от времени их своей чашки. Его лицо порой освещалось довольством человека, добившегося признания, а потом снова проступала усталость, тревога и что-то еще… я не смог прочитать этой эмоции на его лице и заткнулся. Тишина замерла в растерянности, а потом плавно растеклась по комнате, и я присел в кресло, прихватив по дороге свою кружку.
– Что ты умолк? Оказывается, это приятно – услышать столь бурную оценку своей работы от старого друга. Может еще позадаешь вопросы?
– Вот еще! Можно подумать ты дашь ответы, – буркнул я и отхлебнул.
– Отчего же, – усмехнулся Юг. Встал и прошел к бюро его деда, открыл и вынул несколько папок. Открыл верхнюю и одну за другой отколол несколько фотографий, – Прости, это личное. А вот это бери. Надеюсь, ты найдешь все ответы на свои вопросы.
Он протянул мне папки и я, не веря, опасаясь того, что все это исчезнет с моих колен, начал торопливо листать. День за днем, год за годом были подшиты в эти папки педантичной рукой друга. Отчеты, исследования, результаты… Фармакология, ЭЭГ, регистрация потенциалов. Каторжный труд, в одиночку…
– Боже! Когда ты спал? Ел? И кстати, на что ты жил и проводил исследования? Я же помню дед оставил тебе только дом и ни гроша в карман не положил.
– Ты не поверишь, – хохотнул Юг, – сначала я проел все, что мы скопили с Адой при ее жизни. Потом пришлось продать кое-что из дедовой коллекции, – он скривился, как от боли, – а потом позже – Ада писала любовные романы, а я продавал. Но до этого я учил эту… копию правильно держать вилку, ложку, носить солнцезащитные очки, ходить, причесываться, разбираться в искусстве, музыке, литературе, религии, а она эту кашу переваривала и писала. Да и писала по началу… у, лучше не вспоминать. Хотя? Это было незабываемо. Сейчас…
Я хотела б сказать тебе, милый,
Все, что помнишь и мной не забыто.
Все, что было в душе не убито.
Много лет только это спасало.
– Да, этот период был неповторим. Думал сойду с ума. И вдруг, она знакомится в парке со стареющей дамой, – он вновь хохотнул и усмехнулся, – Да, повезло со старушкой. Та читала взахлёб бульварную муть и подарила новой подруге книжку. Ада прочла и утром села писать сама. Оказалось, что ей есть, что сказать об этом, – он кивнул в сторону книжных полок, – И удивительно, но в каждом слове была Ада. Словно ее подсознание просыпалось в этот момент.