Она только начала разбирать травы, когда услышала стук в дверь. Звук был громким и резким, как будто человек за дверью был уверен, что его должны услышать. Она вздрогнула, но взяла себя в руки.
– Кто там? – её голос звучал твёрже, чем она чувствовала себя.
– Меня направили к тебе, – ответил мужской голос. Низкий, уверенный, с хрипотцой. – Говорят, ты целительница.
Адель медлила. Этот голос не был ей знаком, но что-то в нём заставило её поверить, что он не представляет угрозы. Она подошла к двери и открыла её. Перед ней стоял высокий мужчина в длинном плаще, покрытом инеем. Его лицо частично скрывал капюшон, но даже так она могла разглядеть жёсткие черты и усталость, написанную в складках кожи. Он напоминал ей волка, привыкшего выживать в самых суровых условиях.
– Ты ранена? – спросила она, оглядывая его с головы до ног. В его глазах она увидела что-то странное – не страх, не боль, но скорее тяжесть, как будто он тащил на себе груз, который никто не видел.
– Нет, – сказал он, покачав головой. – Но мне нужна твоя помощь.
Она молча пропустила его внутрь, не сводя с него глаз. Мужчина вошёл, его сапоги оставляли на полу влажные следы от растаявшего снега. Она заметила, что он слегка прихрамывает, но ничего не сказала.
– Ты из тех, кто купил дом у леса? – наконец спросила она, стараясь говорить спокойно.
– Дрейг, – ответил он, сняв капюшон и показывая своё лицо. – Я его купил.
Адель молча смотрела на мужчину, его имя эхом повторялось у неё в голове. Дрейг. Это звучало так, будто это имя тянуло за собой целую историю, погребённую под снегами, как и этот лес, и этот дом. Он откинул капюшон, обнажая коротко остриженные тёмные волосы с проблесками серебра. Шрамы на его лице были едва заметны, но её взгляд задержался на тонкой белой линии, пересекавшей его щёку.
– Ты только что приехал? – спросила она, стараясь говорить ровно.
– Несколько дней назад, – ответил он, оглядывая её небольшую комнату. Его глаза задержались на полках с травами, настойками и бинтами, словно он пытался разгадать что-то о ней.
– И уже успел… пораниться? – Адель заметила, что он стоит слегка скособочившись, а левая рука прижата к боку.
– Усадьба не в лучшем состоянии. Одна из балок обрушилась, когда я пытался её поднять.
Он говорил спокойно, но его голос звучал так, будто за каждым словом скрывалась усталость, с которой он давно привык жить. Адель вздохнула, убирая с стола пучок шалфея.