– Все устанавливают. Почему нам нельзя? Разве мы какие-нибудь бомжи?
– Случайно захлопнешь бронированную дверь, говорят, потом её ни за что не откроешь.
– Другие как-то открывают, значит, и ты откроешь. Или ты не мужчина? – Заира не могла не уколоть мужа.
Джирас привык и уже не всегда чувствовал уколы жены. И нежелание его иметь бронированную дверь было связано не с маленькой зарплатой, ещё и выплачиваемой с опозданиями, и не с обычным: «Я мужчина, я так хочу!»
Он видел: в городе все кому не лень устанавливают бронированные двери, тем самым отдаляясь друг от друга. Растёт недоверие между людьми, каждый пытается укрыться в собственной скорлупе. Как всё это могло ему нравиться?
Да, времена настали лихие. Люди, не сумевшие спасти державу, стремились каждый по отдельности превратить свой дом в крепость. Менялись на глазах: вчера были одни, сегодня стали другие. Джирас же не хотел меняться, хотел хранить верность неписаным традициям горцев, хотел защитить сами обычаи отцов. И он не понимал, как люди, поддаваясь неверию, могут обесценивать себя… А требование жены он всё-таки выполнил – в надежде, что она станет добрее, ласковее, откровеннее…
Была ещё одна причина всё усиливающемуся охлаждению отношений между мужем и женой, и она скрывалась в том самом полевом цветке, который Джирас сегодня привёз домой.
Несколько лет назад Заира увидела этот цветок у Джираса (он, конечно, понял: забежала, чтобы проверить, муж на работе или нет).
– Что это такое? – спросила она, разглядывая длинные тонкие листья, тянущиеся вверх по оконным стёклам.
– Просто растение, – ответил Джирас.
– Не похож на домашний цветок.
– Полевой цветок, – подтвердил Джирас. – Как называется – не знаю…
Он скрыл от жены, что сам придумал название для своего цветка.
– Откуда он у тебя? – спросила Заира, хотя знала, какой последует ответ.
– Чимназ дала. Я же тебе рассказывал…
Лицо Заиры помрачнело. Джирас знал: не потому, что вспомнила о безвременной кончине Чимназ.
– Выкинь его! Принадлежавшее покойникам не держат у себя.
– Это подарок, – возразил Джирас. – Она подарила, когда была ещё живая.
Заира ушла обиженная и дома не заговорила с мужем. «Хорошо, что обошлось без скандала», – успокоился Джирас.
С цветком и Чимназ связана отдельная история. Что-то Заира знала из этой истории, но не всё. Всё знал Джирас и хранил это в глубинах своего сердца, окутав нежностью и уважением. Вот отчего порой казалось, что сердце у него болит: он испытывал вину перед Чимназ. Чем больше охлаждались его отношения с Заирой, тем сильнее давало о себе знать это чувство.